с каким вопросом относительно знания работает религия
Вера и знание. Проблемы взаимоотношений. Различия понятий веры и знания
Вера является одной из основных духовных потребностей человека. Она выражена в принятии событий такими, какими их хочется воспринимать, в способности оценивать реальность из глубин человеческого существа.
Вера и религия
В нашем сознании неразделимо существует ассоциация веры с религией. Но это не значит, что, говоря о вере, мы говорим и о религии. Например, в английском языке можно встретить два слова: faith и belief. При изучении английского важно отмечать такие лексические особенности, как употребления слов с одним значение, но разной смысловой нагрузкой. Это касается и вышеприведенных слов. Так, faith означат веру религиозную, а слово belief, определяет веру как теоретическое убеждение.
Философия дает более широкое понятие веры. В этом случае, она не обладает сакральным, содержанием. Обычный пример из жизни, когда вы наблюдает, как ребенок хорошо лазает по деревьям, и верите, что в будущем он станет известным альпинистом. Разве в этой ситуации вы считаете себя пророком? Конечно, нет. Но ваше убеждение, что этот ребенок должен стать альпинистом, покоится на определенной настроенности души. Это и есть вера.
«Верить» не является тем же, что и «признавать что-либо за истину». Вера это что-то более творческое и жизненное.
Многие вещи мы считаем истинными. Как, например, геометрические теоремы, таблицу умножения, географические данные, различные формулы, установленные исторические факты, законы логики. Мы абсолютно уверены, что они отличаются достоверностью. Они спокойно используются нами в жизни. Впрочем, мы это и делаем уверенно и успешно. Мы путешествуем, строим дома, наблюдаем природу, спорим, доказываем, составляем графики и принимаем лекарства.
В итоге кажется, что все можно подтвердить. В данной ситуации рано говорить о вере. Русский философ И. А. Ильин утверждал, что под словом «верить» нужно понимать что-то большее, чем признание истины. О вере идет речь тогда, когда истина воспринимается глубиной души человека. Вера там, где на нее отзываются могучие и творческие источники духа.
Многие духовные способности формируются одновременно с внутренним миром человека, с человеческой субъективностью. Одной из таких способностей является дар познания, другой – готовность верить, третьей – ощущение нравственного отношения к реальности.
Согласно мнению И. Канта, каждый из таких элементов самостоятелен, для философии стоит задача в то, каким образом освободить каждую способность от другой. В реальности знание может оказаться ущербным так, как к нему добавляют веру, маскирующуюся под знания или нравственность, она ищет основания в утилитарной рассудительности, и т.д.
Каждая способность должна проверяться исходя из ее собственного критерия. Знание проходит проверку на научность, нравственность – на безусловную обязательность, вера – на способность обнадеживать нравственность. В результате этого можно составить вопросы, как: подлинно ли я знаю, подлинно ли обязан, подлинно ли верю?
Духовный опыт человека выступает как основа веры. Святыню невозможно приобрести, ее также нельзя взять напрокат. Ее обладание, это результат страданий. Глубокие переживания, жизненная практика подтверждают прозрение человека.
Трудно представить, например, Жанну д’Арк отрекающейся от идеалов спасения Франции. Можно ли рассуждать о декабристах, что они обесценили судьбу родной страны? Способен ли великий ученый отрицать ценность знания? Однажды приобретя святыню, человек никогда больше от нее не отречется. Она остается с ним в любой ситуации, в пустыне, в тюремной одиночке, в снежной буре, на смертном одре. Лишение человека веры — это равнозначно его убийству. Нельзя отторгнуть то, что является сердцем человека.
Представления о разницы веры и знания
Известный немецкий философ К. Ясперс писал о том, что вера и знания отличаются. Однако, существует главный вопрос относительно этого высказывания: в чем состоит это отличие? В философии на этот счет есть три разных представления. Одними учеными признается верховенство знания, при этом ими отрицается вера. Другие настаивают на преимуществе веры и отвергают достоинство знания. Третьи исходят из равноправия знания и веры.
В течение многих столетий господствовало первое представление. Люди были зачарованы научными успехами. Они считали, что не существует ничего, что могло бы быть выше знаний. Веру чаще всего считали слепой, тем самым подчеркивая, что она не может быть соперником точных знаний. Однако окончательно заменить веру знанием невозможно.
Вера и знание являются достояниями человека. Каждое из них дорого человеку по-своему. Позже стало известно, что даже самые сильные сторонники знания, готовые отказаться от всего, что не соотносится с разумом, тем не менее не могут изжить в себе веру. Какие бы знания не имел человек, у него всегда остается место для веры, так как не все может быть научно обосновано.
Сама вера также недоказуемо теоретически. Такая постановка вопроса – можно ли научно обосновать веру? – вообще обнаруживает непонимание ее. Можно предположить, что есть некий человек, который верит в наступление светлого будущего или Царство Небесное.
Есть ли какая-нибудь вероятность доказать правомерность такой веры. Ее, конечно, не существует. Ведь сама по себе вера – это определенное состояние души. Конечно, верующий может привести некоторые аргументы, чтобы обосновать свою веру.
Можно, допустим, сказать, что о приходе лучезарного грядущего мы прочитали в серьезном трактате или что истоком нашей веры, служит наш собственный оптимизм. Но тем не менее доказывание истинности веры психологически нелепо.
Русский философ Н. А. Бердяев справедливо считал, что требование «научной» веры, замена веры знанием приведет к отказу от свободы, от вольного подвига. В действительности, нередко вера сопряжена с подвижничеством. Унизительным требованием для человека выступает заявление о том, что веру необходимо заменить знанием. Ни одна наука и ни одно философское учение не способно дать веру или заменить ее собою.
Все, что они могут, это подвести к ней. При этом вера также не может устранить знание. С помощью веры невозможно решать вопросы истории, химии, политической экономии, физики. Невозможно опровергать выводы науки с помощью текстов Священного Писания. Если вера – это свободный подвиг, то научное знание – тяжелый долг труда, возложенный на человека.
Вера и знания, являясь феноменами, имеют существенные различия. Даже человек несклонный к философскому анализу, способен обнаружить психологически противоположность того и другого. Вера свободна, а знание принудительно. Любой акт знания имеет обязательность.
Нельзя отрицать такой очевидный факт, что дважды два будет четыре. То, что было доказано мне, уже неотвратимо. Иначе обстоят дела с верой. Она не предоставляет гарантий. Можно верить в удачу, в Бога, в жизнь после смерти, в любовь с первого взгляда. Не существует точных доказательств в пользу этих верований. В дерзновении веры человек как бы бросается в пропасть. Он преодолевает любые предустановления.
Доказательство бытия Бога не является условием для человеческой веры в Бога. Все божье существо для верующих одухотворено мыслью о Верховном существе. В этой связи можно говорить о том, что человек нередко отказывается от доводов разума при вхождении в веру.
Например, ребенок умирает. Врачи не могут помочь и говорят о безнадежности положения. Но мать ребенка не может смириться с приговором. Ей трудно допустить такое предположение. Она верит, что дитя выживет. Здесь все поставлено на карту. Однако, что было бы со всеми нами, если бы мы не обладал и способностью верить.
Исторические примеры твердой веры
Кроме Н. А. Бердяева, К. Ясперс также видел различия между верой и знанием. Он считал, что отстаивание собственных взглядов Дж. Бруно было основано на его вере. В то время как для убеждений Г. Галилея основанием служили знания. Они находились в одинаковом положении.
Как противоположность Дж. Бруно выступает Г. Галилей. Он все-таки отрекся от утверждения, что Земля вращается вокруг Солнца, из-за чего появилась меткая острота, якобы ученый затем заключил: «И все-таки она вертится!»
Разница этих двух примеров состоит в том, что для Г. Галилея не было принципиальной разницы в том, что с ним согласятся или нет, так как не изменим тот факт, что Земля действительно вращается вокруг Солнца. Знания – это истина, которая существует без человека.
Случай с Дж. Бруно – иной. У него не было окончательных доказательств. Однако была вера. Стоило ей ослабнуть, как все могло погибнуть. Невозможно было, даже из соображений чисто практических, отступить от этой веры. Для оправдание собственной веры, мученику приходится взойти на костер. История философии знает и других подвижники веры. Например, Сократ или Боэций. Философскую веру они подтвердили ценой мучений и даже жизни.
Известны многие попытки мыслителей и ученых дать определение понятию «вера». Некоторые из них содержат зерно истины, но ни одно из них не является вполне нейтральным. Каждое опирается на определенную концепцию, предполагает определенную точку зрения. Вера – это глубочайшая заинтересованность и столь же глубочайшая приверженность, она есть последняя, окончательная и главная ставка человека, причем ставка человека в мире неясностей.
Вера и знание
Понятие о вере по апостолу Павлу
Что такое вера? Самое лучшее определение по точности выраженной мысли и содержательности находится в Священном Писании, у апостола Павла. В послании к Евреям он говорит: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» ( Евр.11:1 ). В катехизисе митрополита Филарета этот текст формулируется так: «вера есть уверенность в невидимом, как бы в видимом, – в желаемом и ожидаемом, как бы в настоящем».
В этом определении содержатся следующие мысли: По характеру своему вера есть уверенность; а мы уверены в том, что хорошо нам известно, в чём мы убеждены, что есть наше знание. Следовательно, вера для всякого верующего имеет значение не предположения, не догадки, а знания, знания истинного, подлинного. Простирается она на предметы: а) невидимые по самому существу своему и б) в настоящее время ещё не существующие, а только ожидаемые, желаемые, следовательно, на такие, которых нет пред нашими глазами и которым только ещё надлежит быть. Как таковая, вера есть необходимейшая потребность человеческого ведения. Если никто не может всё видеть и жить в области только известного, то никто не может обойтись и без веры. Но основанием для неё служит не внешний опыт, не исследование, а некая духовная деятельность, утверждающая возможность в качестве действительности.
Такое понятие о вере издавна возбуждало против веры всякие возражения, а против её утверждений – сомнения и критику. Вере противополагается знание. И на почве философского мышления всё учение о вере (особенно религиозной) обыкновенно сводилось и доселе сводится к вопросу о взаимном отношении веры и знания. В то время, как позитивисты и их сторонники определяют веру или как низшую ступень знания, или даже как прямое отрицание его, многие богословы, сводя все рассуждения о вере к возможному оправданию веры перед знанием, веру трактуют или как особую форму познания, или как необходимое дополнение его.
Психологическая и логическая природы веры
Ввиду такой противоположной двойственности в отношениях к вере, естественно, возникает потребность в уяснении надлежащего между ними взаимоотношения. А для этого прежде всего представляется необходимым уяснить логическую и психологическую природу веры.
Ум человеческий в познании вещей и явлений мира постоянно стремится к гармоничности и цельности; никакой пустоты он не терпит. Поэтому, когда человек встречается с явлениями, ему неизвестными, то у него возникает чувство неудовлетворённости. Это требовательно побуждает человека неизвестный ему факт поставить в надлежащее соотношение с данным уже из прежней жизни умственным содержанием, т.е. объяснить его, познать. Так и из такого побуждения неудовлетворённости возникает у человека познание. Также и из этого закона жизни духа возникает у него и вера. Разница только в том, что в знании неизвестное человек объясняет из известной ему объективной действительности, а в вере он это объяснение берёт из непосредственно известных ему фактов субъективной действительности.
Эта вторая действительность для него не менее, а гораздо более непреложный факт, безусловная достоверность, чем даже мир внешних явлений. Каждый из людей скорее усомнится в том, что сахар бел, чем в том, что испытываемое им состояние боли есть именно боль, а не радость или восторг. И человек, если не может получить познания из объективной действительности, то с законным правом творит для себя вероятное объяснение её из субъективной области личных и общечеловеческих переживаний и это вероятное утверждает в качестве реального; отсюда вера является для него не предположением возможной реальности данного объяснения, а решительным утверждением этой реальности.
И логика как в знании, так и в вере действует одна и та же, и по одним и тем же законам. Стремясь объяснить себе непонятные явления мира, человек строит для себя разные, более или менее вероятные, предположения относительно их определяющих условий. Если при этих построениях окажется, что какое-нибудь вероятное объяснение удовлетворяет его, он принимает это объяснение, как объяснение верное, истинное, реальное. Если же придуманное объяснение не удовлетворяет его, он за ним не признаёт объективно реальной состоятельности и продолжает искать другого объяснения, которое вполне удовлетворяло бы его, и не может успокоиться, пока не найдет другого объяснения, с его точки зрения истинного; при этом мысль его развивает свои положения по законам своей деятельности. В виду того что это объяснение вполне определяется формально верным построением целого ряда умозаключений и вполне гармонирует со всеми наличными обстоятельствами данного факта, то оно принимается, как самое достоверное. И данное такой мысли принимается, как предмет веры.
Примеры и выводы из них
Для большей наглядности и убедительности в правильности вышеизложенного возьмём такие примеры. Древний человек слышит гром. Что это такое? Явление для него совершенно непонятное; но и без уяснения его себе он не может его оставить.
Начинается естественное объяснение; гром ему напоминает то, что как будто кто-то катается по небу.
Но кто бы это мог? Тут ему вспоминается библейский рассказ о взятии пророка Илии живым на небо на какой-то огненной колеснице. Вот и делается, с соблюдением всех законов человеческого мышления, заключение, что гром происходит от того, что по небу катается на колеснице Илия пророк.
Другой пример. Учёный химик, производя опыт, видит, что материя разделяется на всевозможные части в желательных ему направлениях. Что это значит?
Обстоятельство это не может быть оставлено им без объяснений: от того или другого разъяснения его зависят все его дальнейшие опыты и, следовательно, научные открытия. Вот он и начинает рассуждать, и мысль его, работая вполне логично, приходит к неизбежности заключить, что вся материя состоит из бесконечно малых частиц – атомов.
Как в первом, так и во втором случае к обсуждению фактов человек вынуждается внутреннею, духовною потребностью – уяснить ему неизвестное, своею непонятностью его мучающее. Он и мыслит, мыслит, ни в чём не погрешая против логики – отбрасывая всё противоречивое и сомнительное и беря только достоверно ему известное. Но так как в известной ему объективной действительности нет ничего, что бы человеку – как невежественному в первом примере, так и учёному во втором, – объясняло факт, он по необходимости творит себе объяснение, реализуя возможность, но принимая её не как лишь предположение, а как решительное утверждение этой реальности. Для невежественного человека объяснение, что гром происходит от езды пророка Илии по небу на колеснице, не меньшая и не менее достоверная истина, чем как и для учёного факт атомистического строения вещества.
Значит, вера у всех людей является всегда, как такое же знание, какое он имеет от предметов, ему известных и им опытно исследованных. Ценность веры и знания в глазах человечества всегда одинакова. Поэтому как первая, так и вторая, держатся только до тех пор, пока человек убеждён в истинности их и не открыл в себе и в окружающем его мире им противных положений и фактов.
Как только явилось последнее, человек одинаково оставляет как веру, так и знание, отыскивая себе иное содержание и объяснение как для веры, так и для знания. Человек стремится к истине, и вера и знание служат ему лишь на пути к достижению первой, поскольку они ведут его к ней и удовлетворяют его своим соответствием всему, что человек содержит уже, как истину и правду.
Эта небольшая экскурсия в область психологии веры приводит нас к следующим результатам: Вера не есть свойство только невежества и необразованности, как знание, наоборот, признак людей науки; то и другое одинаково есть потребность и свойство всех людей, от самых невежественных до самых ученых. Существуют они не рядом, как две разные формы познания: одна – вера, как низшая, другая – знание, как высшая. Они относятся к разным лишь предметам и фактам: вера к области фактов, из видимой действительности необъяснимых, а знание – из последней – объясняемых. Но как вера, так и знание, всегда являются для человека как непреложная, по крайней мере на известное время, истина, как твёрдая уверенность, как ценности несомненные и высокие.
Вера в обыденной жизни
От теории теперь обратимся к фактам и посмотрим, в каком соотношении в жизни и науке находятся вера и знание.
Если бы мы взяли на себя труд поприсмотреться к обыденным нашим фактам, то мы поразились бы, какое значение во всех их имеет вера.
Только веря в прочность построенного архитектором дома, он живёт в нём. Только веря, что земля под ногами не провалится, человек ходит по ней.
Только веря в завтрашний день, он работает сегодня. Только веря в лучшее будущее, в прогресс, он живет осмысленно и сознательно. И если бы хоть на минуту человек усомнился в чём-либо из перечисленного, он стал бы самым несчастнейшим существом. Недаром мы за таковых почитаем людей подозрительных, мнительных, не верящих другим людям.
Мизантропия – вот конечная судьба для таковых.
Не меньшее значение вера имеет и в обыденном нашем знании. Девять десятых из того, что мы знаем, мы воспринимаем на веру – по доверию сначала к нашим родителям, потом воспитателям, наконец – учебникам и вообще книгам. Только по доверию к путешественникам и исследователям мы знаем географию и этнографию. Только по доверию к письменным документам и археологическим данным, т.е. опять-таки к людям, мы изучаем и историю вообще.
И кто решится утверждать, что всё сообщаемое ими безусловная истина, которую мы и сами можем проверить?! Если и можно нам проверить многое, то какая незначительная из нас часть в состоянии это сделать и действительно делает?! А в изменяемости сообщений разных географов, историков, да и вообще представителей всяких отраслей знания, мы убеждаемся чуть не каждый день, читая новые сообщения о старом, вводя постоянные поправки к нему и даже совершенно оставляя его ради нового. И в этом мы обычно полагаем прогресс знания. Значит, каждое наше знание истинно только на время, пока его не заменит новое, опять-таки нами воспринимаемое преимущественно на веру – по доверию или к людям или выставляемым ими основаниям.
Вера в науке и в самом процессе знания
Напрасно, ибо неосновательно, и о науках, хотя бы самых точных, думают, что всё в них зиждется на точном и достоверном знании, опытно доказуемом и чувствами воспринимаемом. Не говоря о массе разных теорий, предположений, гипотез, в каждой науке обильно рассыпанных, все так называемые «высшие и последние основания» точных наук, а равно устанавливаемые ими «законы», как заметил в одном из своих последних сочинений известный, недавно скончавшийся философ Гартман, «в высшей степени гипотетичны» (т.е. предположительны, лишь вероятны). Вот несколько этому общеизвестных примеров.
Самой точной наукой почитается математика. Но математическое познание, как всецело основанное на идеях чистого пространства (геометрия) и времени (арифметика), не может выходить из опыта и наблюдения над данными опыта и на них только основываться; оно есть чисто рациональное познание.
Химия основывается на вере в самопротиворечивую гипотезу об атоме: атом, как частица материи, с одной стороны, должен иметь в себе все свойства материи, а с другой, для объяснения происхождения химических соединений тел, признается неделимым. И хотя никто и ничто не может доказать, что материя состоит из отдельных бесконечно малых атомов, но наука верит этой гипотезе об этом, потому что только с принятием этой гипотезы все химические и физические явления могут быть объяснены и многое непонятное может быть объединено.
Далее, что такое материя сама по себе? Что такое сила, какое ее отношение к материи? От чего происходит разнообразие сил? Решение всех этих вопросов лежит за пределами эмпирического познания, так как опыт показывает нам обнаружение той или иной силы, но не даёт понятия о силе, как таковой. Без веры не обойтись и здесь.
Наконец, самое наше знание, по данным гносеологии в очень значительной степени зиждется на вере. Делая то или иное заключение, мы делаем его, веря, что наш разум нас не обманул, что он работал на основании достаточных данных, что процесс самой его работы отвечает законам логики и действительности, что ничего неверного не вошло в его работу. И говоря о верности его заключений, забываем, что они всегда субъективны, почему двое об одном и том же предмете судят иначе; откуда постоянные и неумолкаемые споры между самыми, по-видимому, солидарными людьми. Да и что мы знаем о каждом предмете? Нам кажется, что мы знаем самый предмет, каков он есть; тогда как на самом деле мы знаем, сознаём лишь только различные ощущения, восприятия наши, от предмета нами полученные. Я говорю, что вижу стол; тогда как на самом деле я вижу нечто чёрное; осязание добавляет, что это чёрное имеет известную твёрдость и плотность; измерение говорит о величине его и так далее. И эту-то сумму ощущений я сознаю как определённый предмет – стол, к нему относя все эти свои ощущения и веря, что к нему они и должны быть относимы. И только наша привычка доверять, что делая так, мы поступаем правильно, даёт нам то, что, мы называем знанием предмета.
Отзывы об этом людей не религии
Такова природа и самого знания, хотя бы и совершенно научного. И она так очевидна для всякого желающего хотя немного разобраться в ней, что люди, считающие себя поклонниками положительной жизни, служители марксизма, принуждаются признать ее. «Наука, – говорит уже известный нам Луначарский, – никогда не даёт уверенности, всегда одну вероятность, хотя часто практически равную уверенности». Немного выше он пишет: «В сущности, наука вообще не имеет в себе гарантий безусловности своих законов. Милль прав в этом отношении. Говоря: земля и через 10 и через 100 лет будет вращаться вокруг своей оси, – мы выражаем лишь величайшую степень вероятности. »
А учёный астроном Фламмарион смотрит вперёд и уверяет, что «этот земной человек, бесконечно малый на бесконечно малом, ничего не видит, не слышит и не знает. Жалкий организм его одарён всего пятью чувствами, из которых четыре не играют почти никакой роли для познания, так как свидетельствуют лишь о явлениях, крайне близких. Только зрение позволяет ему иметь некоторое представление о вселенной. Но что за скудное представление? Оптический нерв приспособлен к восприятию вибрации между 400 и 765 триллионами в секунду. Ниже и выше этой границы ничего не существует для человека. У него нет нерва электрического, нет нерва магнетического, нет нерва ориентирующего, у него нет ни одного чувства, могущего поставить его в непосредственную связь с реальностью. И этот-то ничтожный атом воображает, что может судить бесконечность!».
Вера и разум; 1903; N 19; Философский отдел.
Соотношение веры и знания
Но чем же тогда религиозный человек отличается от нерелигиозного, у обоих одинаковый строй души. Т. е. есть надобность в отыскании дополнительных признаков. Это можно сделать сравнительно-религиозным методом /не психологическим!/ – сравнивая различные вероучения.
У всех вероучений /основных, конечно/ есть нечто общее:
1. Признание личного Бога или нескольких личных богов.
2. Признание бессмертия души.
3. Признание необходимости стремления к святости /высокой нравственности/ и отвращения от греха.
4. Признание Божественного Откровения.
А это /п. 4/ – все познавательные элементы. Это нечто общее всех религий говорит нам, что для религиозного человека первостепенное значение имеет то, чему он придает объективное значение.
В нашем религиозном строе /строе религиозных людей/ участвуют все стороны души. Но этот строй религиозного человека /его души/ отличается от строя души нерелигиозного человека именно наличием, т. е. признанием этих познавательных элементов /т. е. положений/. Атеист же отрицает эти положения. А в остальном у религиозного человека и нерелигиозного все одинаково, душа и у атеиста, и у верующего «работает» одинаково. Наличие теоретических положений (отличие верующего от атеиста): верующий их признает на основе веры, атеист отрицает тоже на основе веры же, ведь доказать‑то нельзя, что Бога нет. Вывод: душа религиозного человека утверждает необходимость вышеперечисленных четырех положений для жизни, а душа атеиста отрицает. И это два различных стиля жизни, поразительно различные.
Атеист, как правило, материалист. Но дело в том, что и верующий, и атеист – не до конца последовательные люди. Признак же последовательного атеизма – отчаяние и уныние. В этом смысле можно сказать, что Ницше из корифеев был наиболее последовательным атеистом.
Но наша жизнь имеет иерархический характер. Первостепенное значение имеют:
1. Познавательные элементы.
2. Волевая стороны, непосредственно вытекающая из теоретической, как нравственность вытекает из догматики.
3. Чувствования, хотя они занимают большое место в нашей религиозной жизни, но они не определяют её, а лишь выражают и сопровождают религиозную жизнь.
Возникает вопрос: а вот это знание религиозного человека, эти четыре пункта, откуда они взялись? Философы говорят, что это врожденные понятия. Декарт: «Понятие о Боге врождено». Локк парировал: «Тогда это понятие д. б. свойственно и младенцам». Тогда остановились на компромиссе: «Человек предрасположен к восприятию таких понятий». Эти понятия:
1. Легко усваиваются /даже детьми/.
2. Приносят спокойствие души /речь не идет о темпераментах, т. е. о внешнем выражении эмоций, а о внутреннем покое души/.
Это говорит о предрасположенности человека к религиозным понятиям.
1. Психология доверия
Античная и, в особенности, средневековая философия подняли вопрос об отличии знания от веры. В этом контексте знание связывалось с обязательно присущим ему доказательством. Вера обходится без доказательств, и тем самым она принципиально отличается от знания.
Какое состояние души человека, когда он верит и когда он познает? Состояние познающего – если есть факты, то можно познать. Факты, о которых свидетельствуют органы внешних чувств. Ум дает факты мат. и логические, фиксирует противоречия. Мистические факты тоже могут иметь место. Их тоже можно брать в качестве аргументов.
1. Описание фактов /ботаника, собирают листья, камни, описывают, засвидетельствуют; милиция, преступления, как что растет, картошка, напр./.
2. Классификация фактов /зверей/.
3. Установление законосообразных связей между фактами.
4. Искусственное воспроизведение определенных условий для получения желаемого результата (сажая картошку, соблюдать те условия, которые запомнил). Это и есть модель познания и практики на основе познавательного процесса.
А состояние верующего человека? – Вера есть и в познании /земледелец/. В чистом виде, когда осуществляется жизнь, есть ли ситуация, когда под рукой нет фактов? Есть. Завтрашний день. Действовать мы должны, а твердых оснований для действия нет. Вчера все ясно, что было. А завтра неизвестно, а, ведь, знание завтрашнего дня для нас более важно, чем вчерашнего. Чем нужно руководствоваться, когда не имеем знаний? Только верой – заменителем знания в этом случае.
Знание обладает большей достоверностью, потому что оно очевидно. Вера – «это осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, как в видимом» /св. Филарет/. Наша жизнь не может обойтись без веры. Человек может зафиксировать прошедшую жизнь, а момент смерти никто не может знать, да и себя никто не знает, лица, голоса.
Если не знаешь, что делать, то можно слушать советы, а не любишь советы – действуй наугад. Почему я так действую, не знаю и даже не знаю, почему я так сказал. Итак, вера – заменитель знания, если знания нет, а действовать надо. Располагаем верой ненадолго, на день, на два. Рел. вера осмыслила факт смерти, что она – не уничтожение, и человек на это надеется, и надежда становится правилом для умирающего, как себя вести. Собрание в поездку. Я собираю вещи, потому что завтра уеду. Я верю и надеюсь. Это осуществление ожидаемого. Это есть вера. В вере есть надежда. Ожидать, мечтать. Это еще мечтание, надежда. Надежда становится верой, когда воля говорит. – Функция веры состоит в определении практики. С веры начинается процесс обучения и воспитания ребенка. Вера и знание определяют наше поведение, но они обеспечивают разную практику.
Различие: Знание возникает на основании фактов и связи между ними, можно искусственно создавать определённые условия и ждать желаемый результат. (Рац. наука делится надвое: логика и математика. Они возникали по мере совершенствования у человека мыслительного аппарата. Мистической науки нет, т. к. эти переживания передать нельзя. Но то или иное состояние тела стимулирует состояние духа. Но можно и тело привести в определенное состояние при помощи приведения духа в определенное состояние. Человек может говорить плохие слова внутренне. Их надо изгонять. Для этого есть техника /йога/, но науки нет.)
Гносеологическая сущность веры. Наука возникает на основе констатации фактов. Вера же возникает тогда, когда мы ждем. Вера построена на ожидании. Вера – это настроить волю на то, чтобы надежда была правилом нашей жизни. Осуществление ожидаемого – ждут все, и эта надежда стимулирует жизнь /в тюрьме, напр./. Осуществление своей жизни на основе надежды. Уверенность в невидимом как в видимом – это умозрение. Рассуждения о смысле жизни. Не подтвержденное опытом объяснение смысла жизни. Главное – это метафизика, т.к. толкование фактов. Невидимой как видимое – это умозрение. Троица невидима.
Значение веры – она дает нам смысл жизни и способ жизни. Вера носит более зыбкий характер, чем знание, т. к. «завтра» никто не знает. Вера и знание соотносятся как завтрашний день относится к вчерашнему. Наша жизнь очень зыбкая, а религия помогает жить и дает надежду. Отчаяние – самый страшный грех.
Вера в себя – это верить в свою надежду /в свое будущее/. Как определить более или менее подробно, что такое вера? Мы без мотивов обойтись не можем, поведение человека должно стимулироваться. Мотивы – это суждения. Но суждения бывают разные: очевидные, более или менее очевидные. Суждение = ведение. Есть три типа суждений:
1. Знание – суждения, обладающие убедительностью, т. е. имеют веские доказательства.
3. Верование – в котором мы уверены субъективно, но доказать не можем. На нем основана вера на свое определение в жизни.
2. Мнение – (вынужденная мера) вероятность минимальная. Оперируем, когда нет ни знания, ни веры по этому вопросу. Слухи, не имеющие основания. Они могут формировать мнение, которое в свою очередь, определяет поведение, доказательств нет.
Если бы мы руководствовались только знаниями, то было бы хорошо, но знать мы все не можем, а знаем очень мало. Даже свое прошлое мы четко воспроизвести не можем.
Научные знания базируются на фактах. Но у каждой науки есть своя метафизика, т. е. некоторые недоказуемые положения принимаются как аксиомы /атом, сила/ (Исходные понятия в любой науке легко оспорить.). В гуманитарной науке вообще нет ничего понятного. Строгие науки базируются на понятиях, которые не подвергаются сомнению.
Знание имеет большой размер, верование – ещё больше, а мнение – больше всех. Мы знаем очень мало, а все остальное – вера и мнения.
Познающий человек обобщает некоторые факты, которые ему желательны, т. е. знание имеет утилитарный характер. Знание предполагает наличие повторяющихся тактов. Очень серьезных научных прогнозов нет. Наука не дает предвидения.
Верующий человек не имеет фактов. Это наше будущее, но это не факт. Мы ничего не знаем о будущем, но предпринимаем все усилия, чтобы наше будущее было благоприятным. Вера тоже не дает четких предвидений, но человек не может обойтись без уверенности в завтрашнем дне.
Мы не можем обойтись баз толкования фактов. Это умозрение (метафизика). Этим и занимается вера. Толкование жизни. Следовательно, в область веры входит все, кроме математики. Мы доказать ничего не можем, т. к. все находится внутри нас. Следовательно, самое очевидное труднее всего доказать.
Большей ценностью обладает вера, т. к. это субъективная уверенность на основе внешней недоказательности. Человек не может большую часть реалий перевести в форму знаний. Религия построена на недоказательности Божественного Откровения. Религия – это мировоззрение, это система взглядов, определяющая смысл нашей жизни.
Знание можно опровергнуть фактами, которые толкуются определенными причинами /болезни толкуются причинами/. Знание можно опровергнуть, а религия не опровергается в принципе, т.к. все факты толкуются в пользу определенного понимания. Вера не фальсифицируется, а знание фальсифицируется. Верующий человек всегда должен держаться Божественной истины.
Религиозная вера – она психологична и основана на сверхъестественном Откровении, которое существует объективно, т. к. зафиксировано в книгах, это объективный элемент. Все богословы спорят относительно понимания. Но ещё спорят в отношении Предания, некоторые говорят, что это измышления. Но даже протестанты признают библейским источником сверхъестественное Откровение. Но если человек не верит, то все рушится, 100‑процентно доказать нельзя, мы можем предлагать лишь косвенные доказательства. Человек предрасположен к тому, чтобы найти источник истинности.
Соотношение веры и знания есть! знание – это рефлексия, теоретизирование над фактами /рефлексия – это размышление/. А вера имеет дело не с фактами, а с будущим. Ориентация на будущее – это жизнь нашими надеждами, а это область веры. Вера – это решимость воли, заключающаяся в том, чтобы свою надежду на будущее сделать фактором, определяющим наше поведение. Область веры, кроме будущего, это еще и область невидимого, напр., вопрос о смысле жизни. Ключевое определение веры – у св. ап. Павла. Человек надеется на будущее и уверен в её реализации. Обезверившийся и потерявший надежду – это одно и то же /логически – не одно и то же/. Веру имеет тот, кто имеет характер. Он имеет четкие ориентиры, что делать, объяснение сущности жизни – тоже область веры. Т.е. область веры колоссальна, а область знания – только наше прошлое, только его мы знаем, и то плоховато. Максимально, что может сделать человек в гуманитарной области – это точно определять термины. Между верой и знанием есть ещё один пункт, их объединяющий – это реалии веры, в т.ч. и религиозной. Мы выражаем словами, говорим, читаем и т.п., а то, что выражено словами, это уже знание. Это ещё один оттенок соотношения веры и знания. Оно усложняет наше рассуждение, но его надо знать. Лирическая поэзия, музыка, пейзажи дают нам переживания, т. е. образы, Можно сказать, живописует словами. Здесь нет никакого выражения мысли, а значит, и нет знания. А вот тексты, где есть выражение мысли, дают знание, и не важно, эмпирическое или религиозное. Получается клубок, где переплетены нити, символизирующие соотношение веры и знания, и этот клубок надо распутать.
С психологической стороны вера и знание – одно и то же: состояние, исключающее сомнение. Логико-гносеологическая разница между знанием, верой и мнением.
Знание:
а) внутренняя убежденность;
б) внешняя доказательность.
Вера:
а) внутренняя убежденность;
б) отсутствие внешней доказательности.
Мнение:
а) отсутствие внутренней убежденности;
б) отсутствие внешней доказательности.
Сходство и разница между знанием и верой, выраженными словами. Сходство – оба выражены словесными формулировками.
2. Теория веры (Лакруа)
… в отношении гносеологии персоналисты (прежде всего Лакруа) разрабатывали теорию верования. Теория верования гласит, что в познании человека главную роль играет вера, и чтобы отличить ее от религиозной веры, персоналисты называют ее верованием. Анализ любого познавательного человеческого акта показывает, что он невозможен без огромного количества верований: человек верит аксиоме, собеседнику или автору книгу. Таким образом, разум оказывается небольшим частным случаем верования, более широкого гносеологического начала в человеке. Человек есть прежде всего существо верующее, а разум есть лишь некоторая проясняющая вера. Даже тот факт, что человек может во всем сомневаться, по мнению Лакруа, показывает, что человек независим. Само наличие сомнения показывает свободу человека, его онтологическую независимость, и эта онтологическая независимость показывает приобщенность его к некоему иному бытию, к Богу. Поэтому сомнение опять же оказывается включенным в более широкий контекст, в контекст верования. Открывая себя в сомнении, пишет Лакруа, я открываю Бога. Любое познание всегда есть соединение веры и разума, поэтому наука не может дать абсолютного знания. Наука есть лишь частный случай того широкого знания, которое дается человеку в его вере. Поэтому часто возникают и различные научные теории, и вообще многие персоналисты по отношению к критерию научного познания склонялись к конвенционализму, т. е. учению о согласии, по которому истины науки являются истинами постольку, поскольку люди договорились считать их таковыми. Но истина содержится только в Боге, поэтому в основе любого верования всегда лежит вера в Бога. Поэтому же нельзя и доказать бытие Бога, ибо разум всегда погружен в стихию веры, в стихию верования, и по уверению Лакруа, любое доказательство бытия Бога предполагает уже веру в Бога. Эта мысль достаточно хорошо высказана в лекциях о доказательствах бытия Бога Кудрявцева-Платонова, профессора Московской Духовной Академии конца XIX в. Чтобы прийти к Богу, чтобы доказать бытие Бога, надо исходить из Него, совершенно справедливо утверждает Лакруа.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов