с каким религиозно правовым обстоятельством связан вопрос булгарского царя об икаме
Принятие ислама Булгарией: замысел Алмыша, неповиновение сувар и конфликт с иудейской Хазарией
Как волжские булгары принимали религию Мухаммада
На днях в России отметили день официального принятия ислама Волжской Булгарией. Столь значимое событие, заметно повлиявшее на ход истории в Евразии, произошло на территории современного Татарстана. О том, как шло распространение новой веры среди местного населения, в авторской колонке, написанной для «Реального времени», рассказывает старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани, к. и. н. Алмаз Мухамадеев. Колумнист приводит любопытные факты противостояния исламской Булгарии с иудейской Хазарией.
Религия объединения
Обстановка в Волжской Булгарии к концу IX века сложилась такая, что, как и в других государствах примерно такого уровня развития, появилась настоятельная потребность в единой государственной религии. Правители начали усиленно подбирать для своих подданных соответствующее вероисповедание, которое укрепило бы социальную структуру, служило бы объединяющим началом и мощным идеологическим импульсом, определяющим дальнейший путь общества.
Хазарские каганы, прежде всего, попытались внедрить культ единого бога Неба — Тенгри-хана. В Дунайской Болгарии до принятия христианства был установлен культ вождя-хана, в Киевской Руси князь Владимир усиленно насаждал культ бога грома и молнии Перуна. Тем не менее очень быстро культы переставали соответствовать тем общественным отношениям, которые устанавливались в этих государствах. По прошествии недолгого времени Хазария приняла иудаизм, Дунайская Болгария и Киевская Русь — православное христианство. В Волжской Булгарии такой консолидирующей религией стал ислам суннитского толка. Особую роль в этом выборе сыграли активные контакты со странами Средней Азии.
В 921 году к багдадскому халифу аль-Муктадиру прибыл посол правителя волжских булгар Алмыша. Алмыш к этому времени сам уже был мусульманином и просил халифа «о присылке к нему кого-либо, кто наставил бы его в вере, преподал бы ему законы ислама, построил бы для него мечеть, воздвиг бы для него кафедру, чтобы он установил на ней от имени халифа хутбу в его собственной стране и во всех областях его государства». Он также просил его о «постройке крепости, чтобы укрепиться в ней от царей своих противников».
Волжская Булгария складывалась в результате объединения под одной властью ранее самостоятельных этнополитических территорий. Фото Максима Платонова
Было несколько причин обращения царя Алмыша к халифу. Во-первых, Алмыш посредством политического покровительства халифата решил обезопасить себя от внешних угроз. Во-вторых, приняв ислам, он приобретал существенно больший авторитет своей власти в Волжской Булгарии и тем самым мог реально ускорить процесс консолидации булгарского сообщества.
Волжская Булгария складывалась в результате объединения под одной властью ранее самостоятельных этнополитических территорий. Процесс шел со взаимными конфликтами правителей княжеств, в которых глава государства всячески стремился усилить свое политическое, правовое и экономическое положение. Но и этого оказалось недостаточно для полной консолидации разношерстных булгарских племен. Алмыш решил ввести в игру самый главный, возможно, и последний «козырь» — использовать в своих целях монотеистическую религию. Прибытие же арабского посольства дало ему моральное право повелевать булгарским сообществом как главе правоверных.
Суварское неповиновение
Весной 922 года посольство халифа прибыло к месту своего назначения в Волжскую Булгарию. Принято считать, что летом того же года состоялось всенародное принятие булгарами ислама, за исключением части сувар во главе с князем Вырыгом. После приезда посольства Алмыш повел себя заметно увереннее. Он заявил непокорным племенам: «Воистину, Аллах могучий и великий даровал мне ислам и верховную власть повелителя правоверных. Кто мне будет противиться, того поражу мечом». Такое предупреждение было в духе времени и подействовало на большую часть булгарского сообщества: сомневающиеся в необходимости объединения и принятия ислама племена, поняв серьезность намерений Алмыша, были вынуждены примкнуть к нему.
Проблема появилась в лице сувар, которую Алмыш явно мог предвидеть, т. к. до всенародного принятия ислама он отправил своих людей именно за суварами, тогда как беренджеры и барсилы добровольно согласились на этот объединительный акт, а эсегелы, хоть и сомневались, в итоге все же не посмели ослушаться царя.
Учитывая, что ко времени прибытия посольства какая-то часть булгарского сообщества уже была мусульманами, относительная легкость «всенародного принятия» ислама видится очевидной. О личности самого Алмыша, времени и условиях принятия им ислама, практически ничего не известно. Но еще арабский автор Ибн Русте, писавший свой труд «Книга драгоценных сокровищ» в начале Х века (относительно булгар по материалам еще раннего времени — конца IX века), утверждал, что «царь булгар, Алмыш по имени, исповедовал ислам».
Был ли каким-либо образом наказан или приведен к покорности Вырыг, сведений в источниках не имеется, но в средневековой практике это было в порядке вещей. Фото Максима Платонова
Однако все это не снимает вопросов относительно сувар во главе с князем Вырыгом, выразивших принципиальное нежелание подчиняться царю. Был ли каким-либо образом наказан или приведен к покорности Вырыг, сведений в источниках не имеется, но в средневековой практике это было в порядке вещей. Учитывая, что решался вопрос государственной важности, наказание столь категорического ослушника являлось острой необходимостью.
Смута во время принятия официальной государственной религии известна и в истории дунайских болгар. Но здесь дело не ограничилось только относительно пассивным неповиновением со стороны оппозиции, как это было у волжских булгар. Царь Борис, стремящийся обратить своих подданных в христианство, встретил энергичное сопротивление со стороны части знати, желающей сохранить языческую веру. Предводители язычников взбунтовались и возмутили против Бориса народ, однако смута окончилась полным разгромом оппозиции.
История принятия новых вероисповеданий знала и другие примеры, когда религиозные нововведения оборачивались против самих правителей-реформаторов. Один из таких случаев описывает Ибн Фадлан: «Первый из их [гузов] царей и главарей, кого мы встретили [был] Йынал Маленький. Он прежде принял [было] ислам. Но ему было сказано: «Если ты принял ислам, ты уже не главенствуешь над нами». Тогда он отказался от своего ислама».
Тайный замысел Алмыша
Общий характер просьб Алмыша к халифу вполне ясен и понятен, цель — найти могущественного духовного, политического и экономического покровителя в его лице. Но анализ каждой просьбы по отдельности ставит под сомнение искренность булгарского царя по отношению к халифу. Возникает вопрос об истинных намерениях Алмыша.
Первая просьба об утверждении среди волжских булгар основ ислама, предполагающая их незнание, выглядит несколько надуманной. Известно, что немалая часть волжских булгар, как и булгар Хазарского каганата, к тому времени без опасения для себя исповедовала ислам. При этом ханафитский мазхаб ислама имел в Волжской Булгарии довольно широкое распространение. Ибн Фадлан, желавший изменить некоторые порядки в отправлении религиозных обрядов, укоренившихся среди булгар и совершаемых с учетом местных географических условий, встретил со стороны Алмыша жесткий отказ. Арабские послы не смогли приблизить волжских булгар ни к шафиитскому, ни к ханбалитскому направлениям ислама, исповедуемым в халифате.
Рукопись записок Ибн Фадлана. Фото wikipedia.org
Возможно, Алмыш расчитывал на помощь халифа, призванную запретить хазарским булгарам воевать со своими единоверцами на Средней Волге, как утверждают некоторые исследователи. Однако Алмыш не мог не знать, что ал-арсии — мусульманские гвардейцы-наемники — и все иные мусульмане каганата по договору с каганом имели узаконенное право не воевать со своими единоверцами. Учитывая, что отряды мусульман составляли отборную часть армии каганата, Алмыш имел серьезные основания не опасаться прямого военного вмешательства со стороны хазар.
Следующая просьба Алмыша к халифу касалась постройки крепости. Принято считать, что крепость правителю булгар была необходима для защиты от «хазарской угрозы». Однако, как мы уже отметили, такой прямой угрозы практически не существовало. Просьба была связана с объединительной политикой, которую собирался проводить булгарский царь. Ибн Фадлан, информирующий о письме Алмыша багдадскому халифу, пишет, что булгарский правитель просил помощь в строительстве крепости, «чтобы укрепиться в ней от царей своих противников», не упоминая при этом хазар. О том, что крепость побудила построить «боязнь царя хазар», Алмыш говорит только самому Ибн Фадлану, уже находящемуся в Волжской Булгарии. На наш взгляд, под «своими противниками» Алмыш имел в виду не столько хазарского сюзерена, сколько потенциальных соперников в самом булгарском сообществе — князей отдельных племен. Ведь логика требовала порядка действий: сначала — объединение, лишь потом — борьба за независимость.
Факт неисполнения воли правителя частью населения и необходимость прибегать к насилию для подкрепления своего авторитета был расценен исследователями как свидетельство недостаточно окрепшего авторитета центральной власти и наличия самостоятельности отдельных племен волжско-булгарского сообщества. Очевидно, именно эти обстоятельства и делали Алмыша уязвимым, сдерживали воплощение его планов по консолидации, созданию независимого от хазар государства.
Духовную власть над булгарским сообществом Алмыш получал с официальным признанием Волжской Булгарии мусульманским государством со стороны халифата и других государств. Наличие мощной крепости дало бы ему возможность существенно подкрепить свой авторитет в булгарском сообществе. Город-крепость мог бы стать как единым центром управления государством, так и надежной защитой во время смут внутри страны. Очевидно, Алмыш и ранее предвидел возможность бунтов, но реально ощутил это лишь в 922 году, когда эсегели выразили сомнение в правильности его политического курса, а часть сувар вовсе отказалась подчиниться.
Попытка окончательно выйти из-под власти Хазарского каганата посредством признания себя мусульманской страной у волжских булгар не получилась. Как отметил Л.Н. Гумилев, вероотступничество не укрепило, а ослабило булгар. Сувары — одно из крупных племенных образований булгарского сообщества — отказались принять ислам и укрепились в лесах Заволжья. В итоге исламская Волжская Булгария до второй половины Х века не могла соперничать с иудейской Хазарией.
Сувары — одно из крупных племенных образований булгарского сообщества — отказались принять ислам и укрепились в лесах Заволжья. Фото wikipedia.org
Мусульманско-иудейская конфронтация
Во время нахождения посольства в Волжской Булгарии знаковые события происходили и в Хазарии. Как сообщает Ибн Фадлан, «в триста десятом году до царя хазар дошла весть, что мусульмане разрушили синагогу, бывшую в усадьбе ал-Бабунадж, он приказал, чтобы минарет (имеется ввиду минарет соборной мечети Итиля, в то время столицы каганата, — прим. авт.) был разрушен, казнил муэдзинов и сказал: «Если бы, право же, я не боялся, что в странах ислама не останется ни одной неразрушенной синагоги, я обязательно разрушил бы и мечеть». Произошло это событие в 310 году хиджры. Посольство арабов к булгарам прибыло 12 мая 922 года, 310 года по хиджре начался буквально перед этим — 1 мая. Значит, описанные события произошли именно во время пребывания посольства в Волжской Булгарии летом 922 года, причем Ибн Фадлан узнал об этом, находясь уже в Среднем Поволжье.
Весть о прибытии посольства халифа в страну волжских булгар и об окончательном утверждении там ислама вызвала возбуждение среди мусульман каганата. Однако хазарское правительство чувствовало себя достаточно крепко и предприняло ответные меры. Так как на основную причину волнений — посольство халифа к царю волжских булгар — ссылаться было нежелательно, то царь хазар выдвинул в качестве предлога разрушение синагоги в ал-Бабунадже. Полное же разрушение соборной мечети хазарской столицы привело бы к крайнему обострению конфликта иудеев и мусульман внутри Хазарии и за ее пределами, чего царь хазар вряд ли желал.
Хазары, прекрасно понимая, что военное вмешательство может привести к непредсказуемым последствиям, могли использовать в целях расстройства планов Алмыша тайную дипломатию. В одном из сообщений «Повести временных лет» отмечается, что варяги живут и на восток от Варяжского моря «до предела Симова». Несмотря на то, что «Симов предел» попал сюда по ошибке, это недоразумение имело прочные корни в древнерусской письменности. Видимо, писал А. Г. Кузьмин, из-за принятия хазарами иудаизма и под влиянием пропагандистской информации, исходящей от иудеев, булгар их современники нередко также считали семитским народом. «Симов предел» — это лишь граница Волжской Булгарии, в которую упирались владения русов во второй половине IX века. Но, похоже, хазары сознательно вводили мировое сообщество в заблуждение. Понимая, что в экономическом и политическом противостоянии с каганатом другие государства могли найти в волжских булгарах, стремящихся получить независимость, потенциальных политических и военных союзников, хазары представляли их мировому сообществу как неотъемлемую часть своего государства, в особых случаях — даже как иудеев.
Впрочем, имеются и иные сообщения о волжских булгарах-иудеях. Арабский географ ал-Мукаддаси упоминает о трех городах булгар, среди которых называет Болгар и Сувар. Название третьего города расшифровать не удалось. Этот город находился на берегу какой-то реки, но не Волги, и был крупнее двух упомянутых городов. Его жители были иудеями, которые затем перешли в ислам. Когда-то они отправились к берегу моря, но теперь вернулись в этот город. Д.А. Хвольсон, комментируя данные сведения, не смог объяснить, что это был за город, но сделал некоторые выводы: во-первых, иудаизм распространился из Хазарии далеко на север, во-вторых, переселения волжских булгар к морю и обратно связаны с последствием походов русов в 968 году.
Арабский географ ал-Мукаддаси упоминает о трех городах булгар, среди которых называет Болгар и Сувар. Фото Михаила Козловского
Финансовые средства от купли-продажи имения опального везиря Ибн ал-Фурата в Хорезме в сумме 4 000 динаров, предназначенные для волжских булгар, посольству должен был вручить некий Ахмед бен Муса Хорезмиец. Имение он должен был получить из рук ал-Фадла бен Мусы Христианина, управляющего поместьем, выехать из Багдада вслед за посольством через 5 дней и догнать его. Эти сведения дошли до Ибн Мусы Христианина, который немедленно начал действовать, сообщив всем сторожевым постам и гарнизонам по хорасанской дороге, где должен был проезжать Ибн Муса Хорезмиец, чтобы его арестовали и держали под стражей до особых распоряжений. В результате Хорезмийца арестовали в Мерве и заключили под стражу, а посольству пришлось задержаться в Бухаре на 28 дней.
Записи Ибн Фадлана конкретизируют причины неполучения финансов. Это действия отдельных лиц, каким-либо образом заинтересованных в том, чтобы деньги не дошли до послов. Мы предполагаем заинтересованность в этом правителей Хазарского каганата, желавших предотвратить как принятие волжскими булгарами ислама, так и строительство в их стране мощной крепости.
Нам кажется сомнительным утверждение некоторых историков о поголовном язычестве сувар после 922 года, что опровергается текстом Ибн Фадлана и тем, что суварский князь в 920—970 годах чеканил свои монеты, надписи на которых сделаны арабской графикой, получившей широкое распространение в Волжской Булгарии после принятия ислама. Что касается исполнения языческих обрядов и применения норм обычного права среди простого населения, то на бытовом уровне эта практика долгое время проявлялась у всех племен волжско-булгарско-тюркской конфедерации.
Об уровне исламизации Волжской Булгарии у исследователей до сих пор нет единого мнения. Одни считают, что ко времени монгольского нашествия Волжская Булгария была практически мусульманской страной, другие — что волжские булгары оставались весьма поверхностными в исламской вере. Тем не менее прибытие арабского посольства в Среднее Поволжье — факт, и мусульманство в это время заметно укрепилось среди волжских булгар.
К 1100-летию ислама в Волжской Булгарии: через призму арабских источников
Булгарский вилаят долгое время был самым северным исламским политическим образованием. Вот как это описывал путешественник Абу Хамид аль-Гарнати: «И слышал я в Булгаре, а это — город на краю стран ислама, на севере».
Принятие ислама
«Всенародное» принятие ислама в Волжской Булгарии связывают с прибытием в наши земли посольства во главе с Ахмадом ибн Фадланом. Случилось это весной 922 года, а уже летом, как предполагается, булгары приняли ислам. Однако арабские источники указывают, что на тот момент в Булгаре (Болгаре) уже были мусульмане. Среди татарских дореволюционных уляма существовало несколько точек зрения касательно того, как ислам проник в Булгарию. Такое предположение выдвинул Шигабутдин Марджани:
«Что касается до известий о принятии ислама булгарами и соседними с ними народами, то достоверное и определенное можно говорить только с того времени, как по приказанию халифов явились наместники их у Каспийских ворот, то есть после взятия Дербента и укрепления границы.
Во время Омаядов в 95 (714) году великий эмир Маслама, сын Абдул-Малика, завоевал границу. В 110 (728) году после хиджры у вышеупомянутого Масламы снова произошло жаркое сражение и великий бой с неверными хазарами и храбрые мусульманские войска победили неверных. Некоторые говорят, что булгары приняли мусульманство в 200-х годах, во время халифата Мамуна, знаменитейшего государя из династии Аббасидов. Другие же, что это случилось во время халифата Васики-билла. А по моему мнению, достоверно и твердо то, что ислам принял царь булгарский Алмас-хан, сын Силки-хана, вместе со своим семейством и двором в 310-х (922) годах хиджры. В это время халифом был аль-Муктадир биллахи Абу-л-Фадл Джафар ибн Абдаллах, сын Ахмеда аль-Аббаси. Этот халиф послал письмо и посланника из столицы халифата, то есть Багдада, чтобы обратить их. После этого великие посланники Сахсан Расиби, Бадр аль-Харами и Ахмед бин Фадлан, сын Аббаса, сын Рашида, отправились туда, чтобы научить народ шариату и познакомить с постановлениями закона. Впоследствии явились из Багдада разные ученые, ремесленники и учителя, и через них ислам все более распространялся у булгар и их соседей» («Очерки истории Булгарского и Казанского ханств» Ш. Марджани).
Это подтверждают и записки Ибн Фадлана, где хан Аламуш, говорит, что «отец мой был неверным и я также был неверным».
Фото: Михаил Козловский
Однако уже Абу Хамид аль-Гарнати, другой арабский путешественник, приводит иную легенду, согласно которой булгарский хан принял ислам под влиянием одного из бухарских купцов, вылечивших от тяжелой болезни хана с ханшей. Этого купца прозвали «булгар» или «биляр», «ученый человек», от чего свое название получило все булгарское политическое образование. Шейх аль-Гарнати пишет, что эта легенда восходит к не сохранившейся до наших дней книге «Тарих аль-Болгар» за авторством одного из булгарских кадиев.
Также Абу Хамид аль-Гарнати пишет о зависимости булгарского хана от хазар в X веке, что Александр Монгайт, советский историк, называет соответствующим действительности:
«И пришел к ним царь хазар во главе большого войска, и сражался с ними, и сказал им: «Зачем принял эту веру без моего приказа?» И сказал им мусульманин: «Не бойтесь, кричите: «Аллах велик!» И они стали кричать: «Аллах велик! Аллах велик! Аллаху хвала! О Боже, благослови Мухаммада и род Мухаммада!» — и сразились с этим царем, и обратили его войско в бегство, так что этот царь заключил с ними мир и принял их веру, и сказал: «Я видел больших мужей на серых конях, которые убивали моих воинов и обратили меня в бегство». И сказал им этот богослов: «Эти мужи — войско Аллаха, великого и славного».
Посещение Булгара среди восточных искателей приключений, видимо, стало делом почетным. Так, великий арабский путешественник Ибн Баттута утверждает, что также имел счастье побывать в этом городе, впрочем, не оставив подробных воспоминаний:
«Я наслышался о городе Булгаре и захотел отправиться туда, чтобы взглянуть на то, что говорится про чрезвычайную краткость ночи в нем, а также про кратковременность дня в противоположное время года. Между ним и ставкой султана был десяток [дней] пути. Я попросил у него [султана] проводника туда, и он отправил со мною такого, который довез меня туда и привез меня обратно к нему. Прибыл я туда в рамазане, и, помолившись на закате солнца, мы разговелись. Сделан был перерыв к вечерней молитве во время нашего разговения. Мы совершили ее [вечернюю молитву] да молитвы таравих и витр, а вслед за тем [уже] занялась и заря. Также короток день в нем [Булгаре] в период краткости его [зимой]. Пробыл я там три дня».
Почему выбор Булгарии пал на ислам? Конечно, самый желанный ответ для любого мусульманина — хан Аламуш уверовал в Аллаха и в ниспосланный им Мухаммаду Закон. Ибн Фадлан описывает хана как благочестивого мусульманина, знакомого с богословским языком. В «Записках» он цитирует его слова:
«Воистину, Аллах могучий и великий даровал мне ислам и верховную власть повелителя правоверных, и я раб Его, и это [перекочевка племен Волжской Булгарии] — дело, которое Он возложил на меня, и кто будет мне противиться, того я поражу мечом».
Фото: Михаил Козловский
Кроме того, исследователи указывают и на ряд других причин. Очевидно, что уже к тому времени в Булгаре была мусульманская община, и, вероятно, значительная. Видимо, поток проповедников шел из Хорезма — большинство верующих уже тогда совершали поклонения в соответствии с утвердившимся ханафитским мазхабом. Ибн Фадлан, судя по своим запискам, будучи приверженцем шафиитского толка, вступал в юридические споры с местными мусульманами, однако, судя по тому, что татары до сих пор привержены ханафитской школе в юриспруденции, это не увенчалось успехом.
Абу Хамид аль-Гарнати, сам будучи испанцем, приверженцем маликитской школы права — меньшинства в мусульманском мире, терпимо относился и не вовлекался в горячие правовые споры между сторонниками школ, распространенных в то время. Он сухо пишет о том, что большинство булгар являются ханафитами в области права. Однако интересно, что он упоминает некоторое количество магрибинцев-маликитов в землях Булгара, что еще раз подтверждает, насколько этот город был интересен мусульманским путешественникам.
Второй причиной можно назвать противоборство с уже упомянутым Хазарским каганатом, где правящая верхушка исповедовала иудаизм. Ряд исследователей и вовсе считают Волжскую Булгарию того периода как отколовшуюся от Хазарии мусульманскую провинцию. В этой ситуации стратегический союз с халифатом против общего врага выглядит естественно.
Кроме того, в «Записках» описано, как Аламуш надеялся на финансовую поддержку Багдадского двора в деле строительства крепости. Что, впрочем, не увенчалось особым успехом.
Принятие ислама Булгарским государством было удивительно для современников. Этому удивлялся и английский философ и монах-францисканец Роджер Бэкон:
«А эти булгары из Великой Булгарии — злейшие сарацины [мусульмане]. И это удивительно, ибо земля эта отстоит от Железных ворот, или от Каспийских ворот, более чем на 30 дней пути через пустыню; и она лежит в северных пределах — вот почему в высшей степени странно, что до них, столь удаленных от сарацин, дошло учение Мухаммада».
Фото: Михаил Козловский
Тюрки до ислама
Понимание того, что принятие ислама стало большим прорывом, эволюцией всего тюркского народа, дают исторические источники, которые описывают окружающие булгар и хазар тюркские народы.
В своих «Записках» Ибн Фадлан подробно описал поверья и традиции, существовавшие на тот момент в тюркской среде. Если эти описания правдивы (а других почти нет), то перед нами предстает картина быта, кардинально отличная от принятого у мусульманских, иудейских и христианских народов:
«Они бреют свои бороды и едят вшей. [Вот] один из них тщательно исследует швы своей куртки и разгрызает вшей своими зубами. Право же, был с нами один человек из их числа, уже принявший ислам и служивший у нас. Однажды я видел, как он поймал вошь в своей одежде, он раздавил ее своими ногтями, потом слизнул ее и сказал, когда увидел меня, что прекрасно.
А вот как он описывал племя гуззов:
«Они не очищаются от экскрементов и от урины и не омываются от половой нечистоты, и (не делают) другого чего-либо подобного. Они не имеют никакого дела с водой, особенно зимой. Женщины их не закрываются от их мужчин и ни от кого из них, и также женщина не закрывает ничего из своего тела от кого-либо из людей».
Далее же идет описание, которое я не могу привести в данной статье, но настоятельно рекомендую вам ознакомиться с двумя этими источниками самостоятельно.
На этом фоне Булгар у арабских географов представляется культурным городом. Вот как описывает его Абу Исхак аль-Фариси аль-Истахри:
«Булгар — имя города, и они [булгары] — мусульмане, в [городе] соборная мечеть; сообщил мне тот, кто совершал хутбу [пятничную проповедь] в них, что количество мужей в обоих городах приблизительно 10 тысяч. У них — деревянные строения, укрываются в них зимой, а летом располагаются в шатрах».
Фото: Михаил Козловский
Призрак Булгарского вилаята после монгольского нашествия
Знаковый историк, специалист по истории Казанского ханства Михаил Георгиевич Худяков считал, что именно призрак Булгарского вилаята стал основой для отторжения Улу-Мухаммадом, первым ханом Казани, Казанского улуса:
«Имея опыт отторжения от Сарайского ханства независимого Крымского государства, самостоятельность которого была обусловлена договором с Кичи Мухаммадом, и не желая больше оставаться в негостеприимных пределах России в качестве эмигранта, Улу-Мухаммад решил отторгнуть от Сарайского ханства другую часть его владений и обосноваться там в качестве независимого государя. С этой целью он составил план восстановления самостоятельного мусульманского государства в Среднем Поволжье, каким было Болгарское царство» («Очерки по истории Казанского ханства»).
В татарских источниках Казанское ханство также именуется Булгарским вилаятом. Вот как он описывается в «Зафер наме-и Вилаят-и Казан» — источнике 1550 года, за два года до завоевания Казани:
«И также столица Булгарского вилайета, прекрасный и благостный город, один из великих городов исламского мира — Казань — есть явление времени и, находясь вдалеке от исламских вилайетов, границами соприкасается с государствами неверующих».
В дальнейшем татарские мусульманские ученые продолжали брать себе нисбу — имя, указывающее на территориальную принадлежность — аль-Булгари. В книгах по ханафитскому праву Булгар продолжает упоминаться как место, где отсутствует один из намазов — ясту или иша, из-за трудности видения зари на Севере. Впрочем, в современном ханафитском мазхабе часто берут мнение нашего соотечественника — Шигабутдина Марджани, который доказал, что этот намаз читается, а время его берется по ближайшей местности.
Сам Шигабутдин аль-Марджани так писал о Булгаре:
«Словно больше не поднимется на этот минарет муэдзин,
Провозглашая истину.
И не восхвалит Аллаха поминающий.
Как будто не проживал в Булгаре
верующий в единого Бога,
Благополучный человек.
И не проводил вечер в беседах на земле его
Собеседник.
Да, конечно. Они ушли вместе со своим временем.
И оно уничтожило их.
Миновали вечера, и [у них оказались] злосчастные судьбы.
Да будет мир над Булгаром.
Его прекрасный воздух
поднимает печаль в сердце».
Фото: Тимур Рахматуллин
Наши предки были бы рады видеть, как в современной России почтительно относятся к наследию ислама, отмечая такой знаковый для этой местности день, а также то, как в современном Болгаре строятся мечети и мусульманские академии.
Справка
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.