рыцарем какого образа считал себя дон кихот
Дон Кихот («Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»)
Испанский писатель Мигель де Сервантес Сааведра в своём знаменитом романе «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» показал пародию на рыцарские романы. Характеристика образа Дон Кихота, главного героя романа Сервантеса — тоже пародия на героев таких книг. Этот человек наряду с комическим безумием отличается высокой мудростью гуманиста, желающего защищать угнетённых и бороться против общественной несправедливости. Отсюда и двойственность характеристики образа Дон Кихота.
Происхождение, описание внешности, характер
Дон Кихот — бедный испанский дворянин. Ему около 50 лет, живёт он в деревне. У него есть племянница и двое слуг. Герой очень худощавый, но крепкого сложения. Был он заядлым охотником, но однажды у него появилось новое увлечение: стал запоем читать книги о рыцарских походах. Он так увлечённо их читает, что в итоге начинает думать, что он тоже участник книжных событий.
В обычной же жизни герой романа — обычный дворянин, у которого захудалое поместье и нет денег. Но, наверное, Дон Кихоту не хочется быть таким. В его воображении постоянно появляются все новые и новые картины подвигов. Мечта героя — восстановить в мире справедливость. Он мечтает о посвящении в рыцари, о подвигах и приключениях.
Противоречивость характера Дон Кихота состоит в том, что, с одной стороны, этот герой — воплощение добра, человечности, а с другой — это наивный безумец, который начитался рыцарских романов и лишился чувства реальности.
Странствующий рыцарь
Своего тощего коня Дон Кихот назвал Россинантом. Прекрасной дамой сердца у него стала скотница из соседней деревни, которую фантазия героя превратила в Дульсинею Тобосскую.
Образ безумного рыцаря уравновешивается поведением его слуги — Санчо Панса. Верный оруженосец искренне восхищен своим господином, он думает, что тот не может поступать иначе. Слуга видит, что его хозяин настоящий альтруист, ему ничего не нужно от других, в нём нет алчности.
Дон Кихот честно стремится к тому, чтобы стать идеальным рыцарем в его понимании, он хочет стать таким же храбрым и мужественным героем, о каких читал в романах. Но он совсем не учитывает влияние среды, которая его окружает. Дон Кихот и подумать не может, что все эти произведения о великих рыцарях всего лишь выдумка.
Больше всего главный герой романа Сервантеса хочет, чтобы везде торжествовала справедливость, а он мог дарить добро людям. Но, как известно, «один в поле не воин». Романтичный Дон Кихот в одиночку не может изменить совсем ничего, хотя готов для восстановления справедливости жертвовать всем, даже своей жизнью. В рамках его идеологии он герой, в рамках реальности — чудак, дерущийся с ветряными мельницами.
«Подвиги» Дон Кихота
Герой наивно думает, что он сможет с помощью копья и меча восстановить в мире справедливость. Но «рыцарские подвиги» Дон Кихота — это, скорее всего, причуды героя, а не реальные подвиги.
Примеры «подвигов» героя: бой с ветряными мельницами (они казались ему великанами); «подвиг» в честь Дульсинеи Тобосской (преградил дорогу купцам и призвал признать эту даму самой прекрасной в мире); спас пастушка от побоев хозяина (но после ухода Дон Кихота мальчик был побит ещё больше); освободил каторжников (а они его забросали камнями); хотел изрубить львов (но те не вышли из клетки), после этого Дон Кихот стал себя называть Рыцарем Львов.
Добрые намерения Дон Кихота, совершающего эти «подвиги», не осуществляются, потому что он наивен, доверчив, не знает жизни, людей. Ни в одном из своих «подвигов» герою не удалось искоренить зло и несправедливость.
Заключение
В конце произведения Сервантес завершает развенчивание рыцарских романов: Дон Кихот, возвращённый стараниями друзей домой, исцеляется от безумия. Он снова превратился в Алонсо Кихано Доброго и объявил, что «ныне ему претят богомерзкие книги о странствующем рыцарстве». Он даже в своём завещании указал, что его племянница лишится наследства, если выйдет замуж за человека, который читал рыцарские романы.
Образ Дон Кихота, бескорыстного и неудачливого борца за справедливость, сохранил своё обаяние до нашего времени. Такие люди, как он, пытаются бороться за справедливость, не понимая законов общественного развития, поэтому терпят трагические неудачи.
Образ Дон Кихота в романе М. де Сервантеса
Мигель де Сервантес Сааведра (1547–1616) передал в своем романе «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» всю ироничность рыцарских романов, которые были так актуальны в Испании рубежа XVI–XVII вв. И хотя само содержание знаменитого романа гораздо глубже того пародийного замысла, который так ярко в нем выражен, но формально он организован в качестве пародии от начала и до конца. Сейчас такие имена, как Амадис Гальский, Пальмерин Английский, Дон Бельянис Греческий, Тиран Белый нам ничего не говорят, но именно как пародию на романы об этих рыцарях создавал свое произведение Мигель де Сервантас, и эта пародия на века пережила свой пародируемый жанр. К началу XVII века эпоха рыцарства в Европе уже миновала, но в течение целого столетия, предшествующего появлению на свет романа «Дон Кихот», в Испании было издано около 120 рыцарских романов, и в то время каждый роман становился, как сейчас бы сказали, хитом, бестселлером. Ими зачитывались все слои общества. Многие философы и моралисты выступали против той пагубной страсти к нелепым выдумкам изжившего себя жанра. Но если бы этот роман был лишь пародией на рыцарский роман, то вряд ли имя его героя стало бы нарицательным.
Сервантес в своем герое обобщает важнейшие черты человеческого характера: романтическую жажду утверждения идеала вместе с комической наивностью и безрассудностью. Сердце того самого «костлявого, тощего и взбалмошного рыцаря» пылает искренней любовью к человечеству. Дон Кихот настолько проникся рыцарственно-гуманистическим идеалом, что полностью оторвался от окружающей его действительности. В несовершенном мире из его миссии «исправителя кривды» вытекает его мирское мученичество; его воля и отвага проявляются в стремлении быть самим собой, в этом смысле старый жалкий идальго является одним из первых героев эпохи индивидуализма.
Благородный безумец Дон Кихот и его здравомыслящий Санчо Панса дополняют друг друга. Санчо Панса восхищается своим хозяином, потому что видит, что Дон Кихот так или иначе возвышается над всеми, кого встречает, в нем торжествует чистый альтруизм, отказ от всего земного. Безумие Дон Кихота неотделимо от его мудрости, комизм в романе — от трагизма, это выражает полноту ренессансного мироощущения. Дон Кихот стремиться к тем рыцарским идеалам благородства, чести и мужества, о которых он так много читал в книгах, но при этом он совсем забыл о той жестокой реальности, которая его окружает. В своем воображении он строит красивую рыцарскую иллюзию, но она так сильно расходится с реальной жизнью. Ему и в голову не придет, что все эти рыцарские романы просто вымысел.
Дон Кихот предстает как мелкопоместный дворянин, который проживает в скромной провинциальной деревушке. Он с гордостью хранит свое родовое копье и щит, а в праздничные дни расхаживает при всем параде. Сам он тощ как скелет и кляча у него на дворе тоже тощая, при этом большинство своих средств он тратит на еду. С упоением он читает рыцарские романы, и даже настолько сильно увлекается этим занятием, что не только забросил охоту и хозяйство, но и даже продал кусок земли, чтобы купить себе новых рыцарских книг. Зачитываясь этими романами, он забывает часто о сне и об обеде. В итоге это увлечение привело к тому, что он настолько сжился с выдуманными историями, что незаметно стал их частью. Он перестал воспринимать мир как реально существующий, целыми ночами он пытался разгадать смысл написанных авторами рыцарских романов фраз, которые были лишь просто красиво припудрены, но сами по себе абсолютно бессмысленны. Лишь иногда его несколько смущали те несуразности, которые он встречал в романах, но это вовсе не мешало ему продолжать предаваться чтению. Он настолько бредил рыцарскими историями, что совсем сошел с ума, вообразив себя одним из них. Он возомнил себя единственным спасителем, борцом за справедливость и славным воином, но все это сводит его образ лишь к комичности. Причина заблуждений Дон Кихота кроется в его уходе от реальности, в неизменности и несовершенстве окружающего мира. Он видит себя частью того рыцарского романа, забывая о том, что только в книгах раны не остаются, а в жизни они болят и кровоточат.
В реальной жизни Дон Кихот всего лишь простой человек, тощий идальго, которому уже под пятьдесят, но эта реальность его не устраивает, другое дело – благородный рыцарь, который несет за собой целый шлейф добрых дел и справедливых решений. В своем воображении он рисует красочные картины, не желая расставаться с этим волшебным, сказочным миром. Отправляясь в свои странствия, Дон Кихот жаждал подвигов, мечтал стоять на страже добра, восстанавливать справедливость, при этом снискать себе славу и почет. Но благородство тогда почетно, когда оно приемлемо и бескорыстно. Задавшись целью творить добро и искоренять зло, точно следуя рыцарским обычаям, Дон Кихот со своей неуемной фантазией вызывает у встречающих его людей противоположенное ожиданием мнение. Все, кого он встречал на своем пути, считают его безумцем и сумасшедшим, всё потому что он в своих поступках отходит от общепринятых норм и канонов. Однако славный рыцарь Дон Кихот считает, что «каждый – сын своих дел», что каждый становится тем, кем делает его образ жизни и его деяния, поэтому он следует свой цели, с полным убеждением своего рыцарского предназначения.
Немедленная жажда приключений подтолкнула Дон Кихота к сражению с ветряными мельницами, которых он вообразил великанами. Не мудрено, что в этой битве пострадал только он сам. Дон Кихот, борясь с этим мнимым врагом, которого он выбрал в качестве своей жертвы, выглядит смешно и глупо, поскольку эта борьба абсолютно не имеет смысла, она ни к чему не приводит. Ветряные мельницы здесь представлены в качестве прообраза вечных жизненных процессов на Земле. Ведь борьба с ними также лишена всякого смысла, при этом она нанесет вред только самому борцу, но ни коем образом не нарушит и не изменит всего вечного. Поэтому можно сколько угодно вести споры о жизни, философствовать, молоть и молоть слова, фразы, мысли, словно те самые зерна в мельнице, но все же изменить бесконечные жизненные явления, с которыми мы сталкиваемся, невозможно. Это бессмысленно. Здесь, как мне кажется, кроется такая мысль: придумывая себе мнимые и бессмысленные идеи, цели, мечты, мы переносим их в реальную нашу жизнь и сами того не замечаем, как наделяем эту нашу жизнь смыслом и заполняем ту самую пустоту, которая, как не парадоксально, мешает нам спокойно жить.
Дальше приключения Дон Кихота все больше принимают трагичную окраску. Повстречав на своем пути двух монахов-бенедиктинцев, которые в числе других всадников сопровождали карету, Дон Кихот отважно вступил с ними в бой. Но монахи ордена Святого Бенедикта насмерть перепугались отчаянного рыцаря и поспешили как можно скорее скрыться, крестясь с таким ужасом, словно за ними гнался сам дьявол. Монахов сопровождали двое слуг, но они не стали нападать на безумного рыцаря. Лишь заметив, что Дон Кихот отвлекся на разговор с дамой, сидевшей в карете, они с угрозами бросились на Санчо, в то время когда он стал снимать с упавшего монаха его платье, чтобы забрать себе по рыцарским обычаям добычу. Никто не стал спорить с сумасшедшим рыцарем Дон Кихотом, кроме конюха-бискайца. Он возмутился, услышав требование нашего рыцаря вернуться в Тобосо. В итоге все закончилось тем, что сама дама вынуждена была выскочить и умолять рыцаря даровать своему слуге жизнь. Дон Кихот здесь представлен как абсолютно обезумевший человек. Сначала он чуть не бил монаха, а потом ударил бискайца по голове с такой бешеной силой, что у того кровь полилась из носа, рта и ушей. Все чаще подвиги Дон Кихота начинают приносить окружающим не просто ущерб, а смертельные раны. Позже он и вовсе нападает на похоронные дроги, при этом у одного из всадников оказывается сломанной нога. Дон Кихот громогласно заявляет ему, что странствует по свету, защищая обиженных. Однако, когда упавший леценциат пытается возразить ему сетуя на больную ногу, Дон Кихот лишь утверждает ему, «не все так делается, как мы того хотим». Он упрекает лиценциата в том, что это им пришло на ум путешествовать ночью в траурных одеждах, поэтому он принял их за выходцев с того света и исполнил свой долг, напав на них. Характерно, что здесь Санчо называет Дон Кихота рыцарем Печального образа, поскольку он показался ему таким несчастным, худым и бледным, что просто жалко смотреть. В дальнейшем все подвиги Дон Кихота приносят окружающим только убыток, как например, в случае борьбы со стадом овец и баранов, с винными бурдюками. Все чаще те, кому наш славный рыцарь пытался помочь, оказываются в положении худшем, чем были до того, как Андрес, дуэнья Родригес и ее дочь.
Стремление Дон Кихота защищать добро и прославлять справедливость привело к тому, что он освободил приговоренных к галерам пленников. Вместо благодарности они забросали его камнями, вознаградили его побоями и отобрали камзол. Те благородные стремления и добрые намерения Дон Кихота, которые он прославляет, не осуществились, поскольку каторжники получили по заслугам, и их несвобода – это свобода для остальных людей от того зла, что они совершили. Освобождая же этих немногочисленных каторжников, наш рыцарь подвергает опасности многих других честных людей. Это и подтверждают скорые избиения неблагодарных освобожденных.
В схватке со львами странствующий рыцарь Дон Кихот готов пожертвовать жизнью во имя своих безумных идей. Но даже лев повернулся, показав славному идальго зад, и затем спокойно лег, не обращая на безумного рыцаря никакого внимания. Томас Манн охарактеризовал это приключение как кульминацию романа Сервантеса. Здесь наблюдается пик бесстрашия и храбрости Дон Кихота, его глупости и нелепости. В этом подвиге нет стремления искоренить зло и восстановить справедливость. Наш рыцарь напрасно геройствует, подвергая свою жизнь опасности. Отвернувшийся лев здесь оказался куда мудрее, чем наделенный способностью думать человек. Благоразумный сторож также отказывается от просьбы Дон Кихота, отговаривая его от нелепой идеи будить в звере злость. Здесь в полной мере раскрывается характер Дон Кихота: он мужественен, храбр, отчаянно верен законам рыцарства, при этом настолько глубоко погружен в свой воображаемый мир, что напрочь лишен чувства самосохранения, которое так свойственно всем живым организмам в природе.
Дон Кихот не желает жить простой жизнью. Она для него скучна и неинтересна. В своих мечтаниях он видит цель своего существования. Ощущая всю трагичность своей борьбы, он прикрывает ее высокими идеалами. Поделившись своими размышлениями о «золотом веке» с козопасами, Дон Кихот подверг их и Санчо в совершенное недоумение ясностью и трезвостью мыслей. Мечта о «золотом веке» здесь, как мечта об идеале, об истоках. Дон Кихот выражает мысль о том, что мы изначально получили совершенный, идеальный мир, спокойствие которого было нарушено, поэтому в век железный не сила и не обстоятельства должны влиять на жизнь людей, а воля и мудрость должна подсказывать нам ради чего мы живем. Перед отправкой на остров Дон Кихот дает Санчо наставления, прежде всего, бояться Бога, поскольку именно в этом заключена премудрость, познать себя, не зазнаваться и не забывать, что раньше пас свиней, проявлять мягкую снисходительность при такой высокой должности и не стыдиться своего происхождения. Их можно назвать своеобразной гуманистической программой главного героя, идеалом, но вряд ли в жизни этого реально можно достичь. Здесь выявлена переоценка некоторых традиционных гуманистических ценностей, которые не выдержали испытания временем. Ведь никому из благородных мечтателей так и не удалось преобразить мир.
Список используемой литературы:
Дон Кихот: сумасшедший или юродивый?
Приблизительное время чтения: 12 мин.
Знаете ли вы, что изначально Сервантес задумал «Дон Кихота» просто как шутливую пародию на современные ему «бульварные» рыцарские романы? А в итоге получилось одно из величайших произведений мировой литературы, которое остается чуть ли не самым читаемым до сих пор? Как это произошло? И почему безумный рыцарь Дон Кихот и его оруженосец Санчо Панса оказались так дороги для миллионов читателей?
Об этом специально для «Фомы» рассказал Виктор Симаков, кандидат филологических наук, учитель словесности.
Дон Кихот: история идеалиста или сумасшедшего?
Говоря о «Дон Кихоте», следует разделять замысел, сознательно сформулированный автором, его конечное воплощение и восприятие романа в последующие века. Изначальный замысел Сервантеса — высмеять рыцарские романы, создав пародийный образ безумного рыцаря.
Однако в процессе создания романа замысел претерпел изменения. Уже в первом томе автор, сознательно или нет, наградил комического героя — Дон Кихота — трогательным идеализмом и острым умом. Персонаж получился несколько неоднозначным. Он, например, произносил знаменитый монолог об ушедшем золотом веке, который начал такими словами: «Блаженны времена и блажен тот век, который древние назвали золотым, — и не потому, чтобы золото, в наш железный век представляющее собой такую огромную ценность, в ту счастливую пору доставалось даром, а потому, что жившие тогда люди не знали двух слов: твое и мое. В те благословенные времена все было общее».
Памятник Дон Кихоту. Куба
Закончив первый том, Сервантес, казалось, закончил и весь роман. Созданию второго тома помог случай — издание поддельного продолжения «Дон Кихота» авторства некоего Авельянеды.
Этот Авельянеда не был столь бездарным автором, каким его объявил Сервантес, однако он извратил характеры героев и, что логично, отправил Дон Кихота в сумасшедший дом. Сервантес, и раньше чувствовавший неоднозначность своего героя, тут же принимается за второй том, где не только акцентировал идеализм, жертвенность и мудрость Дон Кихота, но и подарил мудрость второму комическому герою, Санчо Пансе, который ранее выглядел весьма недалеким. То есть Сервантес закончил роман вовсе не так, как его начал; как писатель он эволюционировал вместе со своими героями — второй том вышел более глубоким, возвышенным, совершенным по форме, чем первый.
Со времени создания «Дон Кихота» прошло четыре столетия. Всё это время восприятие «Дон Кихота» менялось. Со времен литературы романтизма для большинства читателей «Дон Кихот» — это трагическая история о великом идеалисте, которого не понимают и не принимают окружающие его люди. Дмитрий Мережковский писал, что Дон Кихот превращает всё, что видит перед собою, в мечту. Он бросает вызов привычному, обыденному, пытаясь жить, во всем руководствуясь идеалами, более того — он хочет повернуть время вспять, к золотому веку.
Дон Кихот. Джон Эдвард Грегори (1850-1909)
Окружающим людям герой кажется странным, безумным, каким-то «не таким»; у него же их слова и поступки вызывают жалость, грусть или искреннее негодование, которое парадоксально соединено со смирением. Роман действительно дает почву для такой трактовки, оголяет и усложняет этот конфликт. Дон Кихот, несмотря ни на какие насмешки и издевательства, продолжает верить в людей. Он готов страдать за любого человека, готов переносить лишения — с уверенностью, что человек сможет стать лучше, что он выпрямится, прыгнет выше головы.
Вообще, весь роман Сервантеса построен на парадоксах. Да, Дон Кихот — это один из первых патологических образов (то есть образ сумасшедшего. – Прим. ред.) в истории беллетристики. И после Сервантеса их с каждым столетием будет все больше, пока, наконец, в XX веке едва ли не большая часть главных героев романов будут сумасшедшими. Однако важно не это, а то, что по мере чтения «Дон Кихота» у нас возникает ощущение, что автор потихоньку, совсем не сразу проявляет мудрость героя через его безумие. Так что во втором томе перед читателем отчетливо встает вопрос: а кто здесь безумен на самом деле? Точно ли Дон Кихот? Не являются ли умалишенными как раз те, кто издеваются и смеются над благородным идальго? И это не Дон Кихот ослеплен и обезумел в своих детских грезах, а окружающие его люди, неспособные увидеть мир таким, каким его видит этот рыцарь?
Кто «благословил» Дон Кихота на подвиг?
Важно понимать, как пишет Мережковский, что Дон Кихот — это человек еще той, старинной эпохи, когда ценности добра и зла формировались не исходя из личного опыта, а с оглядкой на то, что говорили авторитетные люди прошлого, например, Августин, Боэций или Аристотель. И любой важный жизненный выбор осуществлялся только с опорой и оглядкой на великих, авторитетных людей прошлого.
Так же и для Дон Кихота. Для него авторитетным оказались авторы рыцарских романов. Вычитанные и усвоенные им из этих книг идеалы были приняты им без колебаний. Они, если угодно, определили «догматическое содержание» его веры. И всего себя герой романа положил на то, чтобы эти принципы прошлого привнести в настоящее, «сделать былью».
И даже когда Дон Кихот говорит, что он хочет добиться славы печального рыцарского подвига, то она, эта слава важна ему именно как возможность стать проводником этих вечных идеалов. Личная слава ему ни к чему. Поэтому, можно сказать, сами авторы рыцарских романов «уполномочили» его на этот подвиг.
Издевался ли Сервантес над своим героем?
Сервантес — человек рубежа XVI-XVII веков, а смех того времени довольно груб. Вспомним Рабле или комические сцены в трагедиях Шекспира. «Дон Кихот» задумывался как комическая книга, и она действительно представлялась комической современникам Сервантеса. Уже при жизни писателя его герои стали, например, персонажами испанских карнавалов. Героя бьют, а читатель смеется.
Предполагаемый портрет Сервантеса
Именно эту неизбежную грубость автора и его читателей не принимает Набоков, который в своей «Лекции о “Дон Кихоте”» возмущался тем, что Сервантес так беспощадно издевается над своим героем. Акцентирование трагического звучания и философской проблематики романа — целиком заслуга авторов XIX века, романтиков и реалистов. Их интерпретация романа Сервантеса сейчас уже заслонила изначальный замысел писателя. Ее комическая сторона оказывается для нас на втором плане. И тут большой вопрос: что более значимо для истории культуры — мысль самого писателя или то, что мы за ней видим? Дмитрий Мережковский, предвосхищая Набокова, писал о том, что сам писатель не очень понимал, что за шедевр он создал.
Почему шутовская пародия стала великим романом?
Секрет такой популярности и значимости «Дон Кихота» связан с тем, что книга постоянно провоцирует все новые и новые вопросы. Пытаясь разобраться с этим текстом, мы никогда не поставим точку. Роман не дает нам никаких окончательных ответов. Наоборот, он постоянно ускользает от любых законченных интерпретаций, заигрывает с читателем, провоцирует его погружаться в смысловую композицию все глубже и глубже. Более того, прочтение этого текста для каждого будет «своим», очень личным, субъективным.
Это роман, чудесно эволюционирующий вместе с автором на наших глазах. Сервантес углубляет свой замысел не только от первого тома к второму, но и от главы к главе. Хорхе Луис Борхес, мне кажется, справедливо писал, что читать первый том, когда есть второй, в общем-то уже необязательно. То есть «Дон Кихот» — это уникальный случай, когда «сиквел» оказался намного лучше «оригинала». А читатель, устремляясь дальше в глубину текста, чувствует удивительное погружение и всё большее сочувствие к герою.
Памятник Сервантесу и его героям в Мадриде
Произведение открывалось и до сих пор открывается новыми гранями и измерениями, которые не были заметны для предыдущих поколений. Книга зажила своей собственной жизнью. «Дон Кихот» оказался в центре внимания в XVII веке, затем повлиял на многих авторов в эпоху Просвещения (в том числе на Генри Филдинга, одного из создателей современного типа романа), затем вызвал восторг последовательно у романтиков, реалистов, модернистов, постмодернистов.
Интересно, что образ Дон Кихота оказался очень близок русскому миропониманию. К нему часто обращались наши писатели. Например, князь Мышкин, герой романа Достоевского «Идиот», — это и «князь-Христос», и одновременно Дон Кихот; книга Сервантеса специально упоминается в романе. Тургенев написал блестящую статью, в которой сравнил Дон Кихота и Гамлета. Писатель сформулировал различие двух внешне будто бы похожих героев, надевших на себя маску безумия. Для Тургенева Дон Кихот — это своеобразный экстраверт, который всего себя отдает другим людям, который полностью открыт для мира, тогда как Гамлет, наоборот, — интроверт, который замкнут на самом себе, принципиально отгорожен от мира.
Что общего у Санчо Пансы и царя Соломона?
Санчо Панса — герой парадоксальный. Он, конечно, комичен, однако именно в его уста Сервантес порой вкладывает удивительные слова, которые вдруг приоткрывают мудрость и остроумие этого оруженосца. При этом особенно это заметно к концу романа.
В начале романа Санчо Панса является воплощением традиционного для тогдашней испанской литературы образа плута. Но плут из Санчо Пансы никудышный. Все его плутовство сводится к удачным находкам чьих-то вещей, какому-то мелкому воровству, да и на том его ловят за руку. А затем оказывается, что талантлив этот герой совсем в другом. Уже ближе к финалу второго тома Санчо Панса становится губернатором поддельного острова. И здесь он выступает как рассудительный и умный судья, так что невольно хочется сравнить его с премудрым ветхозаветным царем Соломоном.
Так поначалу глупый и невежественный Санчо Панса к финалу романа оказывается совершенно иным. Когда Дон Кихот в конце концов отказывается от дальнейших рыцарских подвигов, Санчо умоляет его не отчаиваться, не отступать от выбранного пути и идти дальше — к новым подвигам и приключениям. Получается, авантюризма в нем не меньше, чем в Дон Кихоте.
По мысли Генриха Гейне, Дон Кихот и Санчо Панса неотделимы друг от друга и составляют единое целое. Представляя себе Дон Кихота, мы сразу же представляем рядом и Санчо. Единый герой в двух лицах. А если считать Росинанта и ослика Санчо — в четырех.
Что за рыцарские романы высмеял Сервантес?
Изначально жанр рыцарских романов зародился в XII веке. Во времена настоящих рыцарей эти книги воплощали актуальные идеалы и представления — куртуазные (правила хорошего тона, хорошие манеры, которые впоследствии легли в основу рыцарского поведения. — Прим. ред.) литературные, религиозные. Однако пародировал Сервантес вовсе не их.
«Новые» рыцарские романы появились после введения технологии книгопечатания. Тогда, в XVI веке, для широкой, уже грамотной публики начинают создавать легкое, развлекательное чтиво о рыцарских подвигах. По сути, это был первый опыт создания книжных «блокбастеров», цель которых была очень простой — избавить людей от скуки. Во времена Сервантеса рыцарские романы уже не имели отношения ни к реальности, ни к актуальной интеллектуальной мысли, однако их популярность не угасала.
Нужно сказать, что Сервантес вообще не считал «Дон Кихота» своим лучшим произведением. Задумав «Дон Кихота» как шутливую пародию на рыцарские романы, которые писались тогда для развлечения читающей публики, он затем взялся создать настоящий, подлинный рыцарский роман — «Странствия Персилеса и Сихизмунды». Сервантес наивно полагал, что это лучшее его произведение. Но время показало, что он ошибался. Такое, кстати, нередко случалось в истории мировой культуры, когда писатель считал наиболее удачными и важными одни произведения, а последующие поколения выбирали для себя совсем другие.
Титульный лист испанского издания «Амадиса», 1533 год
А с «Дон Кихотом» произошло удивительное. Оказалось, что этот роман — не только пародия, которая пережила оригинал. Именно благодаря Сервантесу эти «бульварные» рыцарские романы были увековечены. Мы бы ничего не знали ни о том, кто такой Амадис Гальский, Бельянис Греческий или Тирант Белый, если бы не «Дон Кихот». Так бывает, когда важный и значимый для многих поколений текст подтягивает за собой целые пласты культуры.
С кем сравнивают Дон Кихота?
Образ Дон Кихота чем-то напоминает православного юродивого. И здесь нужно сказать, что сам Сервантес к концу жизни все больше и больше тяготел к францисканству (католический нищенствующий монашеский орден, основанный святым Франциском Ассизским. — Прим. ред.). А образ Франциска Ассизского, как и его последователей-францисканцев, в чем-то перекликается с православными юродивыми. И те, и другие сознательно выбирали бедный образ жизни, носили на себе рубища, ходили босиком, постоянно странствовали. О францисканских мотивах в «Дон Кихоте» написано довольно много работ.
Вообще, между сюжетом романа и евангельским повествованием, равно как и житийными историями, напрашивается довольно много параллелей. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет писал, что Дон Кихот — это «готический Христос, иссушённый новейшей тоской, смешной Христос наших окраин». Мигель де Унамуно, другой испанский мыслитель, назвал свой комментарий к книге Сервантеса «Житие Дон Кихота и Санчо». Унамуно стилизовал свою книгу под житие святого. Он пишет о Дон Кихоте как о «новом Христе», который, всеми презираемый и поругаемый, шествует по испанской глубинке. В этой книге была заново сформулирована знаменитая фраза, что если бы Христос снова появился на этой земле, то мы бы вновь его распяли (впервые она зафиксирована у одного из немецких писателей-романтиков, а позже ее повторяет Андрей Тарковский в «Страстях по Андрею»).
Кстати, заголовок книги Унамуно потом станет и названием фильма грузинского режиссера Резо Чхеидзе. Параллели между сюжетом романа и евангельской историей проводил даже Владимир Набоков в «Лекциях о Дон Кихоте», хотя уж кого-кого, а Набокова трудно заподозрить в особом интересе к религиозным темам.
И действительно, Дон Кихот вместе со своим оруженосцем Санчо Пансой, особенно во второй части романа, очень сильно напоминают Христа и его апостола. Например, это заметно в сцене, когда в одном городе местные жители начинают закидывать Дон Кихота камнями и смеются над ним, а затем даже вешают на него забавы ради табличку с надписью «Дон Кихот Ламанчский», которая очень напоминает другую знаменитую надпись — «Иисус Назарянин, Царь Иудейский».
Как образ Христа отразился в мировой литературе?
Еще Блаженный Августин считал уподобление Христу целью христианской жизни и средством преодоления первородного греха. Если брать западную традицию, об этом писал святой Фома Кемпийский, из этого представления исходил святой Франциск Ассизский. Естественно, это отразилось и в литературе, например, в «Цветочках Франциска Ассизского», жизнеописании святого, столь ценимого, в том числе и Сервантесом.
Есть «Маленький принц» с героем, явившимся на землю ради спасения пусть не всех людей, но хотя бы одного человека (потому он и маленький). Есть удивительная пьеса Кая Мунка «Слово», недавно напечатанная в журнале «Иностранная литература», но давным-давно известная синефилам по гениальной экранизации Карла Теодора Дрейера. Есть роман Никаса Казандзакиса «Христа распинают вновь». Есть и тексты с довольно шокирующими образами — с традиционной религиозной точки зрения. Всё это свидетельствует о том, что евангельская история — одна из основ европейской культуры. И судя по новым и новым вариациям на темы евангельских образов (какие бы странные трансформации они не претерпевали), этот фундамент вполне крепок.
Судя по «Дон Кихоту», евангельские мотивы могут проявляться в литературе неявно, подспудно, даже незаметно для самого автора, просто в силу его естественной религиозности. Нужно понимать, что если бы автор XVII века вводил религиозные мотивы в текст намеренно, он бы куда заметнее их акцентировал. Литература того времени чаще всего открыто демонстрирует приемы, не скрывает их; так же мыслит и Сервантес. Соответственно, говоря о религиозных мотивах в романе, мы самостоятельно выстраиваем полную картину мировоззрения писателя, домысливаем то, что он обозначил лишь несколькими несмелыми штрихами. Роман это позволяет. И в этом тоже его подлинная современная жизнь.