редактором какого журнала долгое время был некрасов

Западов А.В.: История русской журналистики XVIII–XIX веков
Некрасов — редактор

Некрасов — редактор

В «Современнике» во всей полноте проявились замечательные черты Некрасова как редактора.

Некрасов очень рано проявил интерес к редакторско-издательской работе. Еще в 1840 г. он участвовал в журнале Ф. А. Кони «Пантеон русского и всех европейских театров». В первой половине 1843 г. Некрасов выпускает небольшой альманах в двух частях «Статейки в стихах без картинок», а в 1844—1845 гг. — знаменитый сборник «Физиология Петербурга», который явился своеобразным манифестом новой «натуральной школы». В 1846 г. под редакцией Некрасова выходят «Петербургский сборник» и альманах «Первое апреля».

Обогатившись опытом редактирования этих изданий, Некрасов все чаще обращается к мысли о выпуске журнала. Так созрело решение взять в свои руки «Современник». Двадцать лет, с 1847 по 1866 г., стоял Некрасов во главе этого издания, ставшего органом революционной демократии. Целая эпоха русской жизни и революционного движения запечатлены на его страницах. Выход каждой книги «Современника» был событием, его тираж в годы подъема революционного движения достиг огромной для того времени цифры — десять тысяч. «Современник», как уже отмечалось, пропагандировал идеологию революционных разночинцев, выступал защитником крестьян, требовал коренных социально-экономических преобразований. На его страницах изложена программа крестьянской социалистической революции, выработанная Чернышевским, Добролюбовым и их соратниками. Здесь сотрудничали все крупнейшие писатели той поры — Тургенев, Толстой, Григорович, Герцен, Гончаров, Салтыков-Щедрин, крупные русские ученые. Выдающийся организатор, Некрасов создал такой журнал, какого не было прежде, и в смысле идейном, и в отношении структуры, внутренней организации материала.

«Современника» заключалась в другом: он претворил в жизнь программу, намеченную Белинским. Это проявлялось в том, что «Современник» был идейным органом, и все его отделы — беллетристика, стихи, критика, публицистика — выражали революционное направление издания. Сотрудники журнала были едины в оценке главных общественно-политических и эстетических проблем.

Можно и должно говорить о редакторском таланте Некрасова, его особом уменье находить авторов, увидеть в начинающем литераторе дар публициста и критика. Но главное, что определяло успех его деятельности как редактора — это четкие, несмотря на некоторые колебания, идейные позиции.

Обратимся, например, к 1856 г. В это время только развертывалась в «Современнике» работа Чернышевского. Почувствовав, куда ведет дело молодой разночинец, либерально настроенные сотрудники пытались дискредитировать его и выжить из журнала. Однако Некрасов как редактор был непреклонен, не согласился с либералами и отдал предпочтение не им, людям именитым, а молодому неизвестному критику. Более того, уезжая лечиться, Некрасов передает Чернышевскому редакторские обязанности.

о сущности и назначении искусства. Некрасов, как и Чернышевский, считал, что «нет науки для науки, нет искусства для искусства — все они существуют для общества, для облагораживания, для возвышения человека, для его обогащения знанием и материальными удобствами жизни».

Совпадала их оценка Гоголя и гоголевского направления. Сходились они в горячей приверженности принципам Белинского, стремлении возродить и дальше развить их в новых условиях. Это и было то главное, что определило отношение редактора к новому сотруднику.

«Современника». Ни известность, ни высокие рекомендации не действовали, если речь шла о вещи идейно неполноценной или малохудожественной.

Важной чертой деятельности Некрасова-редактора было стремление к коллективности в редакторской работе. Уже первые его шаги в журналистике отмечены стремлением привлечь передовых писателей к руководству альманахами, а затем журналами. Примечательно в этом смысле «обязательное соглашение» с Толстым, Тургеневым, Островским и Григоровичем в 1856 г. Позже, к концу 50-х годов, создается своеобразная «редакционная коллегия» в составе Некрасова, Панаева, Чернышевского и Добролюбова. Лишенный характерного для многих редакторов той поры тщеславия, Некрасов отлично понимал, что линия, выработанная коллективом, будет в большей мере отвечать задачам, стоящим перед страной. «В силу коллегиальности, — писал Н. К. Михайловский, индивидуальные особенности ничем не отражались на общем литературном деле, которое стояло не на темпераментах и характерах, а на убеждениях».

«Современнике», как позже и в «Отечественных записках», не ограничивалась организационно-редакторскими обязанностями. Он много занимался тем, что можно назвать собственно редактированием — правил статьи, читал корректуры. Приходится поражаться, какой огромной по размаху и разносторонней по содержанию была эта работа. «. Честью Вас уверяю, — писал Некрасов Тургеневу 9 января 1850 г. в связи с подготовкой очередного номера «Современника», — что я, чтоб составить первую книжку, прочел до 800 писанных листов разных статей, прочел 60-т корректурных листов (из коих пошло в дело только 35-ть), два раза переделывал один роман (не мой), раз в рукописи и другой раз уже в наборе, переделывал еще несколько статей в корректурах, наконец, написал полсотни писем. ».

Некрасова-редактора характеризовало бережное отношение к тексту, стремление сохранить авторскую манеру и индивидуальность. Если же возникала необходимость внести поправки в рукопись, он обычно просил сделать их самого автора.

Для Некрасова, несомненно одного из самых выдающихся руководителей журналов прошлого, в редакторской деятельности не было мелочей. Большое внимание уделял он языку и стилю материалов, намеченных к публикации. Главные требования его — краткость и ясность изложения, соответствие стиля теме. Даже в редакционно-технических делах он проявлял высокую требовательность и аккуратность.

— замечательная страница в истории русской журналистики. Его великое искусство делать журнал содержательным, ярким, интересным, хорошо организованным и сегодня поучительно для советских редакторов и журналистов.

Источник

Журналистика Н. А. Некрасова: Поэт и редактор в одном лице (по учебникам Есина, Овсепяна и Беспаловой)

Николай Алексеевич Некрасов — одна из самых известных личностей русской литературы. На его счету множество знаменитых произведений, как, например, поэмы »Кому на Руси жить хорошо», »Мороз, Красный нос», стихотворения »Железная дорога», »Дедушка Мазай и зайцы» и многие другие. Своё творчество он посвятил простому русскому народу, его страданиям и трагедиям. Некрасов значительно расширил русский литературный язык за счет введения в него разговорной речи и народных оборотов.

Помимо богатых архивов произведений художественной литературы, писатель оставил после себя и значительное журналистское наследие. О публицистической деятельности Николая Алексеевича знают не многие, но его вклад в развитие русской журналистики от этого не становится меньше. Многие даже склонны полагать, что значение его журнально-издательской деятельности «даже превосходит цену его собственной поэзии».

Начало карьеры

Первые шаги в этом направлении Н. А. Некрасов начал делать еще в 17 лет. Он лишился наследства и поддержки отца за свое решение связать жизнь с литературой, поэтому остро нуждался в деньгах и много работал. Летом 1838 года в журнале “Сын Отечества” молодой поэт опубликовал свои первые стихотворения. На тот момент редактором издания был Н. А. Полевой. Он же и стал первым учителем Некрасова, благодаря которому юный поэт набрался опыта и узнал все тонкости журналистского мастерства.

Уже через год Николай Алексеевич стал востребованным работником для всех редакций петербургских журналов. А в 1840 году он впервые приступил к работе в должности помощника редактора в журнале «Пантеон русского и всех европейских театров». С осени этого же года к нему примкнула и «Литературная газета». В обоих изданиях Н. А. Некрасов стал главным работником. На его плечи была возложена масса различных обязанностей: сбор материала, переговоры с типографией, чтение корректур и написание собственных текстов.

Работа над «Современником»

Николай Алексеевич принимал участие в выпуске многих других изданий, но важнейшую ступень в его карьерной лестнице, бесспорно, занимает «Современник», который перешел в его руки с 1847 года. Совместно с Н. И. Панаевым он сделал журнал центром пропаганды идей демократической революции в 50-е — 60-е годы 19 века. В «Современнике» того периода последовательно защищались и интересы крестьян, как основной общественной силы, способной бороться за уничтожение феодально-крепостнического строя.

За годы редакторской деятельности Некрасову удалось привлечь к работе над журналом Н. Г. Чернышевского, который должен был возрождать традиции В. Г. Белинского, повышать остроту издания и выводить его с позиций «чистого искусства». К слову, уезжая за границу в 1856 году, Николай Алексеевич передал редакционные обязанности именно ему.

До отъезда Некрасов продолжал упорно работать над изданием. Он успешно открывал новые таланты в русской литературной среде: Иван Тургенев, Александр Герцен, Николай Огарев и многие другие. Выполняя функции редактора, он не забывал и о творческой деятельности. Собственные стихи, проза и критика редактора были далеко не редкостью в «Современнике».

Кстати, «Современник» был создан А.С. Пушкиным, и вот, как это было.

Отношения с цензорами

Огромная заслуга Н. А. Нерасова перед «Современнико» состоит в том, что в годы мрачного семилетия ( 1848 — 1855 гг. ), когда ни о какой свободе слова невозможно было вести и речи, поэт смог сохранить репутацию журнала. Напор правительства Николая 1 и постоянная борьба с цензурой не смогли помешать поэту отстоять содержание издания. В этот период напряженного противостояния в «Современнике» начали печататься длинные приключенческие романы «Три страны света» и «Мёртвое озеро», которые прикрывали некоторые пробелы и потускнения журнала, возникшие от цензурных запретов.

Борясь за общее дело, Николай Алексеевич выбрал очень интересную тактику в отношении с властями. Хитрый и дальновидный поэт потакал желаниям цензоров, периодически шел на их условия и вносил некоторую корректуру в материалы. Н. А. Некрасов давал тем самым «моральную взятку». Помимо этого была и материальная взятка в виде обедов с дорогостоящими яствами. Тем самым он собрал вокруг себя весь цвет отечественной литературы. Многие осуждали его за такие меры, но, по мнению Н. А. Некрасова, цели оправдывали средства.

Известные статьи

Именно благодаря его дальновидности и способности в нужное время подстроиться под определенных людей он печатал такие вещи, как «Песня Еремушке», «Железная дорога», «Кому на Руси жить хорошо», издавал такие журналы оппозиционного направления, как «Современник» (1847 — 1866) и «Отечественные записки» (1868 — 1877).

Еще в «досовременниковский» период Н. А. Некрасов зарекомендовал себя как опытный фельетонист, талантливый и остроумный бытописатель. В его произведениях было много беззлобного юмора и ядовитой иронии («Хроника петербургского жителя», «Петербургские дачи и окрестности» и «Черты из характеристики петербургского народонаселения»).

Публицистическое наследие писателя практически не сохранилось, однако нам не сложно оценить талант Николая Алексеевича как профессионального журналиста, который всю жизнь был народным борцом, несущим правду жизни в своих произведениях.

Источник

Н.Некрасов — журналист и редактор

Некрасов — журналист и редактор

Журнально-издательская деятельность, которая «даже превосходит цену его собственной поэзии».

Николай Некрасов известен современным читателям как «самый крестьянский» поэт России: именно он одним из первых заговорил о трагедии крепостничества и исследовал духовный мир русского крестьянства. Но помимо этого Некрасов был успешным публицистом и издателем: его «Современник» стал легендарным журналом своего времени. Как журналист Некрасов работал в жанрах полемики и сатиры, издавал рецензии, статьи, фельетоны и сатирические заметки, в которых популяризировал и защищал творчество М. Ю. Лермонтова, А. В. Кольцова, А. И. Герцена, Н. П. Огарева, молодого И. С. Тургенева.

Первая деятельность

Впервые активно заниматься издательской деятельностью Некрасов начал с середины 1840-х годов: участвовал в публикации альманахов «Физиология Петербурга», «Статейки в стихах без картинок», «1 апреля», «Петербургский сборник». В конце 1846 года Некрасов вместе со своим другом, журналистом и писателем Иваном Панаевым, арендовал у издателя Петра Плетнёва журнал «Современник».

Но входить в журналистскую сферу Некрасов начал задолго до этого события. Приехав в Петербург летом 1838 года в свои неполные семнадцать лет, он уже в октябрьском и ноябрьском номерах «Сына Отечества» напечатал свои первые стихи. Жил некоторое время в квартире редактора этого журнала Н. А. Полевого, учился мастерству журналистики.

Уже к концу 1839 года Некрасов был вхож в редакции всех петербургских журналов и известен как способный журнальный работник и литературный критик. В начале 1840 года он попал помощником редактора в новый журнал «Пантеон русского и всех европейских театров» Фёдора Алексеевича Кони. А с осени 1840 года под редакцию Кони перешла и «Литературная газета», издававшаяся Краевским. Так Некрасов стал одним из основных сотрудников обоих изданий. Николай Алексеевич руководил «Литературной газетой» до мая 1845 года, далее оставил её для самостоятельной редакционно-издательской деятельности.

Самостоятельная редакционно-издательская деятельность Некрасова существенно изменила журнальную и литературно-общественную ситуацию в России. В течение одного года (март 1845 — апрель 1846) он выпустил четыре книги альманахов: «Физиологии Петербурга» в двух частях, «Петербург& shy; ский сборник», «Первое апреля». Они стали органом демократического направ& shy; ления русской литературы во всех её жанрах — прозе, поэзии, публицистике, критике. Сформировалось, окрепло и к середине 1846 года стало господствующим новое литературное направление — «натуральная школа», которое сразу завоевало сочувствие и симпатии большинства русских читателей.

Н. Некрасов в «Современнике»

Альманахи Некрасова, принесшие славу не только их молодым авторам, но и редактору-издателю, обеспечили условия для организации нового печатного органа передовых сил русской литературы во главе с Белинским и Некрасовым.

Тогда-то и возник замысел купить право на издание какого-либо из существовавших петербургских журналов, но реализо& shy; вался он в иной форме: был заключен договор об аренде журнала с Петром Плетнёвым — издателем основанного еще Александром Пушкиным и утратившего после гибели поэта популярность «Современника».

Сотрудниками стали Некрасов, Григорович, Панаев, Тургенев, Соллогуб, Толстой.

Редакционные объявления о подписке на обновлённый «Современник» 1847 года содержали «парадный» список лучших русских беллетристов, публицистов и учёных, согласившихся участвовать в жур& shy; нале Некрасова, и готовых к печати материалов.

Молодые авторы, которые до этого публиковались преимущественно в «Отечественных записках», охотно перешли в издание Некрасова. Именно «Современник» позволил раскрыть талант таких писателей, как Иван Гончаров, Иван Тургенев, Александр Герцен, Федор Достоевский, Михаил Салтыков-Щедрин. Сам Некрасов был не только редактором журнала, но и одним из его постоянных авторов. На страницах «Современника» выходили его стихи, проза, литературная критика, публицистические статьи.

Сразу обеспечить успех преобразованного «Современника» в борьбе за читателя оказалось сложно: Краевский в «Отечественных записках» обладал мощной материально-финансовой базой, а журнал его — огромным читательским авторитетом. В этой неравной острой и затянувшейся борьбе двух лучших в России журналов-соперников Некрасов обнаружил бойцовский характер, способности журналиста, редактора, издателя и ком& shy; мерческую сметку — качества, которых не имели его товарищи по редакции.

Обладая абсолютным литературным вкусом, Некрасов безошибоч­но предугадывал читательское восприятие готовящихся публикаций. Тонкий знаток психологии подписчика, Некрасов особое значение придавал «подар­кам» — бесплатным приложениям к «Современнику».

В течение долгих лет «Современник» Некрасова — солидный «литературный, учёный и политический» журнал — выходил с красивыми цветными картинками мод из Парижа и непременной статьёй о новых веяниях в этой области. Убеждённый, что без отдела мод журнал утратит значительную часть подписчиков, Некрасов стойко перено­сил насмешки и отказался от картинок лишь тогда, когда «Современник» занял господствующее положение в русской журналистике.

Н.Некрасов в «Отечественных записках»

28 мая 1866 года журнал «Современник» был закрыт личным распоряжением императора Александра II после покушения на него Дмитрием Каракозовым, у которого при обыске были найдены журналы «Русское слово» и «Современник». Не в силах смириться с потерей журнала, Некрасов начинает искать пути к редакторской деятельности, которая была для него законодательно запрещена.

Краевский и Некрасов жили в соседних квартирах в доме на Литейном проспекте, поэтому часто пересекались. Хотя они считались врагами на литературном поприще, в июле 1867 года Краевский предложил Некрасову взять на себя управление беллетристическим отделом «Отечественных Записок». Некрасов отклонил данное предложение — оно было ему невыгодно. Однако намекнул Краевскому, что у него есть другая идея.

Осенью Некрасов поднял перед Краевским вопрос о передаче в руки его и его бывших коллег по «Современнику» всей редакции «Отечественных Записок». Краевский не возражал этому. Некрасов, которому изначально была предложена 1/3 прибыли журнала, стал главным в «Отечественных записках», хотя формально редактором продолжал оставаться Краевский, который получал 2/3 дохода. Но прибыль не имела для Некрасова значения, самым главным для него было то, что ему удалось «отнять орган у противной партии и превратить его в орган своей партии».

Переход «Отечественных записок» к Некрасову был победой в литературно-журнальной борьбе группы революционных демократов над либералами. Под управлением Некрасова к журналу вновь пришла слава передового общественно-политического и литературного журнала.

На момент перехода «Отечественных записок» к Некрасову, цензура в Российской империи была карательной. Были созданы «Временные правила о цензуре и печати» от 6 апреля 1865 года. Суть данной реформы заключалась в переходе от предварительной цензуры к карательной. Карательная цензура работала по системе предупреждений, налагаемых на издание после выхода из печати. Всего Главное Управление по делам печати могло вынести три предупреждения редактору, после чего журнал закрывался.

Для Некрасова такая система не подходила, ведь из-за любого неверно истолкованного слова мог быть уничтожен весь тираж журнала. Для писателя существовал огромный риск потерять и это издание, а такого он просто не мог допустить. Поэтому Некрасов попросил сделать для «Отечественных записок» исключение и вернуть им предварительную цензуру.

Просьба была выполнена, но Некрасов не остановился на этом, и, чтобы наверняка обезопасить журнал, прибегал к «подкармливанию зверя», то есть задабриванию цензоров.

Процесс происходил следующим образом: Некрасов просил цензора написать небольшую заметку, редактировал, то есть почти полностью её переписывал, и печатал где-то на последних страницах. А после выписывал цензору гонорар, только в несколько раз больше положенного за такую заметку. На любые возникающие вопросы Некрасов разводил руками, утверждая, что он редактор и ему виднее, кто талантлив и кому какие гонорары выписывать. Писатель часто слышал упреки в собственной беспринципности. Но это было необходимо в новых цензурных условиях для продолжения журналистской деятельности.

Некрасов отлично управлял журналом и успех «Отечественных записок» был колоссальным. За первый год своего редакторства Некрасов поднял тираж в 4 раза — до 8,000 подписчиков, а на момент смерти Некрасова в 1878 году было уже 20,000 подписчиков.

Некрасов прилагал все усилия для успеха журнала, придумывал множество ухищрений и способов обхода цензуры. При нём журнал не получил ни одного предупреждения, хотя и был радикально настроен. Это говорит о прекрасных управленческих качествах и способности Некрасова к редакторской работе.

Величайшей заслугой Некрасова-журналиста является обстоятельство, что многие великие таланты были замечены им лично и вошли в большую литературу через его издания.

В «Петербургском сборнике» был напечатан первый роман Достоевского.

С «Современником» Некрасова связан расцвет беллетристического таланта Герцена.

Малоизвестный тогда поэт И. С. Тургенев с первого номера некрасовского «Современни­ка» печатал в нём свои знаменитые «Записки охотника».

Здесь же начинал и очень скоро завоевал огромную популярность Толстой.

На страницах некрасовских «Современника» и «Отечественных записок» расцвели таланты Островского и Салтыкова-Щедрина.

С журналами Некрасова тесно связано творчество А. И. Гончарова, Д. В. Григоровича, Г. И. Успенского и многих других писателей.

В редакторской работе Некрасов, как правило, относился к тексту сотрудника чрезвычайно бережно и уважительно.

Прирожденный журналист, Некрасов отличался готовностью к коллективному творчеству с самыми разными авторами, и любом литературном и журнальном жанре.

В течение тридцати лет Некрасов стоял во главе русской журналистики, будучи редактором лучших журналов XIX в. Под его руководством они в высоко художественной и публицистической форме развивали в общественном сознании идеи свободы личности, равенства и социальной справедливости.

«Учите нас быть лучшими, чем мы есть; укореняйте в нас уважение к доброму и прекрасному, не потворствуйте вторгающейся в общество апатии к явлениям со­мнительным или вовсе презренным, но обнажайте и преследуйте подобные явления во имя правды, совести и человеческого достоинства; растолковывайте нам наши обязанности, человеческие и гражданские — мы ещё так смутно их понимаем; распространяйте в большинстве массу здравых, дельных и благородных понятий — и вам будет прощен недостаток таланта». Н.А.Некрасов

Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Интересы

—Друзья

—Постоянные читатели

—Статистика

Два лика Некрасова (продолжение)

Начало здесь

Великий предприниматель

В 1847 году журнал «Современник», несколько захиревший после смерти Пушкина, попал в руки выкупившего его И. Панаева. Но расцвёл он по-настоящему только с приходом в него Некрасова, сплотившего вокруг журнала лучшие литературные силы 40-60-х годов. Кажется, до сих пор не постигли, какой это был трудовой подвиг. Если бы Некрасов не написал ни строки, а только создал журнал «Современник», он и тогда был бы достоин монументов.

Дом на Литейном проспекте, где помещалась редакция «Современника»

Некрасов, Добролюбов и Чернышевский

Никогда не было и никогда более в русской литературе не будет такого объединения и сосредоточения буквально всех литературных сил вокруг одного центра. И центром этим был Некрасов — привлекавший, миривший, редактировавший, исправлявший, хорошо плативший, через цензуру пробивавшийся. Он стремился во что бы то ни стало привлечь Толстого, удержать Тургенева, не упустить Островского. А всё это были крупные, самобытнейшие личности, нравные и своенравные, тянувшие каждый в свою сторону. И, конечно, эффект лебедя, рака и щуки рано или поздно должен был сработать. Остаётся лишь поражаться силе и умению Некрасова, довольно продолжительный период удерживавшего всю эту колоссальную разнонаправленную энергию и направлявшего её в русло одного журнала.

Редакция «Современника»: Гончаров, Тургенев, Дружинин, Островский, Л.Толстой, Григорович

Это хрестоматийная, известная и единственная в своём роде фотография 19 века. Позднее свершится крупнейший литературный скандал-тяжба Гончарова с Тургеневым и дуэльный вызов Толстого — Тургеневу. Но здесь, как зримое отражение мира и согласия — эта уникальная группа, где все они пока вместе.
Вскоре «Современник» стал лучшим отечественным журналом, а недавний обитатель петербургских углов сделался законодателем художественного вкуса, вождём целого направления, символом неслыханного доселе литературного и издательского успеха.

К середине 50-х, к 35-ти годам Некрасов стал влиятельной персоной в Петербурге — член аристократического Английского клуба, издатель лучшего в России демократического журнала, любимый радикальной молодёжью поэт, друг высоких сановных особ. У него повара, егеря и лакеи, он выигрывает и проигрывает тысячи.

Панаева помогала ему во всём: читала рукописи, сверяла корректуры, прикармливала нужных сотрудников. Некрасов давал обеды — самые разнообразные для самых разных людей: цензорам и генералам — одни, картёжникам-сановникам — другие, сотрудникам-нигилистам — третьи. Для каждого обеда требовалось другое меню, иная сервировка, особый стиль.
Некрасову часто предъявляли обвинения в том, что он был литературный барышник, гостинодворец, торгаш. Тургенев уличал его в том, что он купил у него «Записки охотника» за 1000 рублей и тотчас перепродал другому издателю за 1,5 тысячи. Достоевский ещё в 1845 году писал брату: «Некрасов — аферист от природы, иначе он не мог бы и существовать». Многим до такой степени бросалась в глаза коммерческая сторона его личности, что они искренне изумлялись, когда знакомились с его произведениями: «Как такой человек мог писать такие стихи?»

Две правды Некрасова и Фета

Молчи, поникни головою,
Как бы представ на страшный суд,
Когда случайно пред тобою
Любимца муз упомянут.

Блажен незлобивый поэт,
В ком мало желчи, много чувства:
Ему так искренен привет
Друзей спокойного искусства;

Любя беспечность и покой,
Гнушаясь дерзкою сатирой,
Он прочно властвует толпой
С своей миролюбивой лирой.

Дивясь великому уму,
Его не гонят, не злословят,
И современники ему
При жизни памятник готовят.

Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Ее страстей и заблуждений.

Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.

Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.

И каждый звук его речей
Плодит ему врагов суровых,
И умных и пустых людей,
Равно клеймить его готовых.

Со всех сторон его клянут
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он — ненавидя!

В 1856 году вышел сборник Некрасова «Стихотворения». Успех у книги был огромный. Чернышевский пишет ему: «Восторг всеобщий. Едва ли первые поэмы Пушкина, «Ревизор» или «Мёртвые души» Гоголя имели такой успех, как Ваша книга. Вы теперь — лучшая надежда, единственная прекрасная надежда нашей литературы». В книге было всего 73 стихотворения: стихи о городской бедноте, сатирические стихи, поэма «Саша», стихи о призвании поэта, антикрепостнические стихи автобиографического характера, лирика «панаевского» цикла. Будучи собраны вместе, эти стихи как бы усилили друг друга и дали неожиданный эффект лучевого пучка. Это сразу понял чуткий Тургенев, сказавший, что стихи Некрасова, собранные вместе, «жгутся». Это были такие простые, всем понятные стихи о жизни, о людях, о людском горе, что невозможно было читать их равнодушно.
Но некоторые писатели начали доказывать Некрасову, что он на ложной дороге, что «нельзя описывать гнойные раны общественной жизни», не в этом задача поэта. Как-то, в редакции «Современника», слушая эти разговоры, Некрасов долго ходил, понуря голову, а потом резко ответил: «Вы, господа, забыли одно — что каждый писатель передаёт то, что он глубоко прочувствовал. Так как мне выпало на долю с детства видеть страдания русского мужика от холода, голода и всяких жестокостей, то мотивы для моих стихов я беру из их среды. И меня удивляет, что вы отвергаете человеческие чувства в русском народе! Пусть не читает моих стихов светское общество, я не для него пишу!»

Гений уныния

Трудно найти поэта, который бы с такой беспощадностью изображал бы в стихах самого себя: «Погрузился я в тину нечистую мелких помыслов, мелких страстей. », свой день: «Я проснулся ребёнка слабей. Знаю, день проваляюсь уныло, ночью буду микстуру глотать...», свой характер: «Мне совестно признаться: я томлюсь, читатель мой, мучительным недугом. Недуг не нов(но сила вся в размере), его зовут уныньем. »

Уныние, которое в Библии считается одним из тяжких грехов, очень часто овладевало поэтом, этим энергичнейшим и чрезвычайно предприимчивым в жизни человеком, так много сделавшим для себя и для других. Некрасов слишком хорошо знал жизнь, всю её негативную изнанку, а многие знания, как известно, умножают печаль.

На Некрасова то и дело нападали приступы лютой хандры. Из делового и азартного человека он превращался в такие дни в полутруп, валился на диван и лежал там сутками, не вставая. Все так и знали: «Некрасов в хандре», и старались не заговаривать с ним — пусть отлежится в молчании. Панаева вспоминала: «Он иногда по целым дням ни с кем не говорил ни слова. Он по двое суток лежал у себя в кабинете в страшной хандре, твердя в нервном раздражении, что ему всё опротивело в жизни и, главное, он сам себе противен». «Мне самому, как скрип тюремной двери, противны стоны сердца моего». В такие минуты он хотел одного — умереть.

Вот дождь пошел и гром готов уж грянуть
Косцы бегут проворно под шатры,
А я дождем спасаюсь от хандры,
Но, видно, мне и нынче не воспрянуть!

Упала ночь, зажглись в лугах костры,
Иду домой, тоскуя и волнуясь,
Пишу стихи и, недовольный, жгу.
Мой стих уныл, как ропот на несчастье,
Как плеск волны в осеннее ненастье,
На северном пустынном берегу.

Я кручину мою многолетнюю
На родимую грудь изолью,
Я тебе мою песню последнюю,
Мою горькую песню спою.

Эти его пристрастия к дактилическим окончаниям и рифмам объясняются тем, что эти окончания в русской речи дают впечатление изматывающего душу нытья, плача, причитания. Некрасов умел писать как-то так, что гласные звуки у него тянулись дольше, чем у всякого другого поэта. И в этой особой протяжности гласных — своеобразие и очарование его лирики. «Еду ли ночью по улице тёмной, бури заслушаюсь в пасмурный день. »
Если бы от всей поэзии Некрасова не уцелело бы ни единого слова, а осталась бы только эта мелодия, только напев стиха, мы знали бы и тогда, что перед нами угрюмейший во всей литературе поэт. Каково ему было носить этот ритм в душе? Ведь этим ритмом он не только писал, а и жил, этот ритм был биением его крови, темпом его походки и дыхания.

Две России Некрасова

Какая же Россия была ближе Некрасову — петербургская, городская или сельская, крестьянская? Видимо, вторая. В эту Россию уходит поэт, чтобы лечиться от петербургской хандры и туманов.

Всё рожь кругом, как степь живая,
ни замков, ни морей, ни гор.
Спасибо, сторона родная,
за твой врачующий простор!

Двум темам, двум мирам Некрасова соответствуют два стиля, две манеры. Если петербургским свойствен заунывный напев, то крестьянским — в основном, мотив песенный, удалой. Истоки крестьянских стихов в фольклоре — присказки и прибаутки, как самоцветы, сверкают на страницах его книг.

Как он подчас бывает точен и смачен в слове, как крепок и ядрён его стих!

Эй, вы павы, павы, павы!
Шевелись живей!
В Ваньке пляшут все суставы
с ног и до ушей!

Если в петербургских стихах нет метафор, они суховатые и монотонные, то в стихах крестьянских — целая россыпь зрительных образов, богатство языковых оборотов, смелых народных речений. Не случайно, что Кустодиев иллюстрировал именно стихи этого плана — за стихи городские он не взялся бы.

Б.М. Кустодиев «Ярмарка»

Там шла торговля бойкая,
с божбою, с прибаутками,
с здоровым громким хохотом,
и как не хохотать?

Крестьянам Некрасов всегда помогал: пала ли у кого лошадь или корова, сгорел ли дом, он всегда давал, сколько мог, да и просто помогал без всякого повода, причём делал это всегда очень деликатно, маскируя под плату за услугу. Из воспоминаний односельчан: «Бывало, соберёмся на охоту, Некрасов во все карманы жилета и пиджака накладёт денег: где полтинник, где рубль, где три, и дорогой, кто попадётся плохо одетый, остановит встречного, дорогу спросит, которую отлично сам знает, а то спросит, не проезжал ли здесь такой-то охотник, и с последующим ответом даёт на чаёк. И таких помощей он делал очень много».
Всё чаще и чаще он уезжал в деревню.

Опять она, родная сторона
с её зелёным, благодатным летом!
И вновь душа поэзией полна.
Да, только здесь могу я быть поэтом!

Всё здесь родное, знакомое, бесконечно любимое с детства: Волга, простор родных полей, и дорога, что теряется за косогором, и крутой берег с покосившимися над кручей домишками и заборами, и первое пробуждение русской весны, и яркая зелень лесов.

О Волга. колыбель моя!
Любил ли кто тебя, как я?
Один, по утренним зарям,
Когда еще всё в мире спит
И алый блеск едва скользит
По темно-голубым волнам,
Я убегал к родной реке.
Иду на помощь к рыбакам,
Катаюсь с ними в челноке,
Брожу с ружьем по островам.
То, как играющий зверок,
С высокой кручи на песок
Скачусь, то берегом реки
Бегу, бросая камешки,
И песню громкую пою
Про удаль раннюю мою.

Это не поэтический оборот, но точное обозначение роли, которую сыграла эта река в жизни Некрасова и в его поэтическом становлении; «Колыбель»! Действительно, никто не любил её так, как он, во всяком случае, в русской литературе. Твардовский имел все основания сказать: «Волга — река Некрасова». И правда, если есть, например, пушкинский Петербург и Петербург гоголевский, Петербург Достоевского и, кстати, некрасовский Петербург тоже, то уж Волга — только некрасовская. Она вошла в русскую поэзию лишь с Некрасовым.

Волга! Волга. Весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великою скорбью народной
Переполнилась наша земля,-
Где народ, там и стон. Эх, сердечный!
Что же значит твой стон бесконечный?
Ты проснешься ль, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Всё, что мог, ты уже совершил,-
Создал песню, подобную стону,
И духовно навеки почил.

Так кому же на Руси жить хорошо?

Зимой 1866 года подписчики «Современника» стали первыми читателями нового произведения Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?» В русской поэзии со времён Пушкина не появлялось стихотворной вещи такого масштаба. Писал он её более десяти лет и так и не успел закончить.

В каком году — рассчитывай,
В какой земле — угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина.
Горелова, Неелова —
Неурожайка тож,
Сошлися — и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?

Некрасов-картёжник

Всю жизнь Некрасов боялся хандры и придумывал всевозможные средства, чтобы спастись от неё. Числе этих средств и охота, и бурная издательская и журнальная деятельность, и даже карточная игра. Эта тема не раз возникает в его стихах:

Друзья мои, картёжники! Для вас
придумано сравненье на досуге.

. Но первые шаги не в нашей власти!
Отец мой был картёжник и игрок,
и от него в наследство эти страсти
я получил.

И скучно, и грустно, и некого в карты надуть
В минуту карманной невзгоды.
Жена. но что пользы жену обмануть?
Ведь ей же отдашь на расходы!

Засядешь с друзьями, но счастия нет и следа —
И черви, и пики, и все так ничтожно.
Ремизиться вечно не стоит труда,
Наверно играть невозможно.

Крепиться. Но рано иль поздно обрежешься вдруг,
Забыв увещанья рассудка.
И карты, как взглянешь с холодным вниманьем вокруг, —
Такая пустая и глупая шутка.

Некрасов-барин

Некрасов любил комфорт, роскошь, исполнял все свои прихоти, не задумываясь о деньгах. Когда ехал на охоту — брал запасы дорогих вин, закусок, провизии, сервизы, брался повар, лакеи, складная постель, халат, туфли.

признавался в стихах.

Я милую землю, я солнце люблю,
желаю, надеюсь, страстями киплю.
И жаден мой слух, и мой глаз любопытен,
и весь я в желаньях моих ненасытен.

Самая обстановка дома Некрасова соответствовала его склонностям. Кто вошёл бы к нему в квартиру, не зная, кто в ней живёт, ни за что бы не догадался, что это квартира литератора, к тому же певца народного горя. Скорее можно было подумать, что зесь обитает какой-то спортсмен, охотник: во всех комнатах — огромные шкафы, в которых вместо книг красовались штуцера и винтовки, на шкапах — чучела птиц и зверей.

В прихожей стояло чучело огромного, вставшего на дыбы медведя.

Блок сказал о Некрасове: «Это был барин». Но это было барство особого рода. Вспомним у Гончарова классическую картинку русского барского утра: «В Гороховой улице, в одном из больших домов лежал утром в постели Илья Ильич Обломов. Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни наслаждением, как у лентяя: это было нормальным состоянием».
А вот это уже не роман, и не Гончарова, а мемуары Чернышевского. Действие — в том же Петербурге, правда, в Литейной улице: «Проснувшись, Некрасов очень долго оставался в постели. Пил утренний чай в постели, если не было посетителей, то оставался в постели и до самого завтрака. Он и читал рукописи, и корректуры писал, лёжа в постели».
Но на этом сходство заканчивается. «В кабинете-спальне русского барина Обломова лежали 2-3 развёрнутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями, но страницы, на которых развёрнуты были книги, покрылись пылью и пожелтели, видно было, что их бросили давно: нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в неё перо, вырвалась бы только с жужжанием испуганная муха».
В кабинете-спальне русского барина Некрасова были развёрнуты десятки книг на самых горячих страницах, лежали нумера последних газет, а в соседнюю умывальную, как пишет Чернышевский, случалось заходить «тогда, когда надо было отмыть слишком запачканные чернилами руки: чернила там, не переставая, лились рекой».

Иначе говоря, барин, валявшийся на Литейной доподлинным Обломовым, работал, если вспомнить романного его антипода, как настоящий Штольц.

Двуличие или двуликость?

Если суммировать все обвинения против Некрасова, то они выразились бы в одном слове: двуличие. Все они говорили о том, что Некрасов не похож на свои стихи, что Некрасов-человек и Некрасов-поэт — это две разные личности. В стихах он пишет о чердаках и подвалах, а сам живёт в великолепном бельэтаже. В стихах призывает к революционной борьбе, а сам, как вельможа, разъезжает в каретах, играет в карты с министрами, выигрывает тысячные куши. В стихах он проповедует жертвы и подвиги, а сам. В стихах печалится о горе народном, а сам построил винокуренный завод!
Это «а сам» преследовало его на каждом шагу. Да, черты его личности никак не гармонировали с тем шаблонным образом певца народного горя, к которому мы привыкли. Певец народного горя, конечно же, должен быть Козьмою-бессребренником, сидеть на чердаке и бряцать на лире впроголодь или же ходить по деревенским хатам, прислушиваясь к стонам народного горя и заливаясь слезами. И вдруг этот самый певец народного горя является перед вами в образе то ли игрока, то ли браконьера.
Но всё это не значит, что Некрасов был двуличный. Двойной, двуликий, но не двуличный. И не потому он был двойной человек, что был лицемер, тартюф, а потому что с самой юности его общественное положение было двойное. Он был, так сказать, парадоксом истории, ибо одновременно принадлежал к двум противоположным формациям общества — помещичьей и разночинной. В этом вся разгадка его двойственности. Он был порождением двух борющихся между собой общественных групп. Это-то и раскололо его личность.
Некрасов ненавидел в себе эту двойственность, считал её чуть ли не преступной:

Всю жизнь Некрасов-плебей проклинал Некрасова-барина. Оба жившие в нём человека постоянно ссорились друг с другом.

Что враги? Пусть клевещут язвительней,
я пощаду у них не прошу.
Не придумать им казни мучительней
той, которую в сердце ношу.

Строже всех он судил себя сам. В предсмертных стихах Некрасов горько каялся и молил родину о прощении:

За то, что я остался одиноким,
Что я ни в ком опоры не имел,
Что я, друзей теряя с каждым годом,
Встречал врагов все больше на пути —
За каплю крови, общую с народом,
Прости меня, о родина! прости!

Я призван был воспеть твои страданья,
Терпеньем изумляющий народ!
И бросить хоть единый луч сознанья
На путь, которым бог тебя ведет,
Но, жизнь любя, к ее минутным благам
Прикованный привычкой и средой,
Я к цели шел колеблющимся шагом,
Я для нее не жертвовал собой.

И песнь моя бесследно пролетела,
И до народа не дошла она,
Одна любовь сказаться в ней успела
К тебе, моя родная сторона!
За то, что я, черствея с каждым годом,
Ее умел в душе моей спасти,
За каплю крови, общую с народом,
Мои вины, о родина! Прости.

Некрасов в наши дни

Сейчас Некрасов не моден. Не вписывается в канву нового времени. Ну что за атавизм, в самом деле, это «Поэт и гражданин»! Кто всерьёз способен сегодня внять тем призывам кануна 60-х позапрошлого века: «Иди в огонь за честь Отчизны, за убежденья, за любовь!» А ведь как не хватает нам сейчас этой высокой нравственной установки. Ибо у многих ныне, к нашему стыду, акцент в любви сместился на себя, вся активность направлена на загребание под себя, на самообогащение. И нас уже не раздражает чья-то циничная ухмылочка, с которой всуе превращают в расхожие – строки: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», низводя до протокольно-милицейского смысла слово, которое обозначало высокое служение Родине и таковым было завещано нам.
Некрасова многие воспринимают с колоссальным предубеждением. Дескать, хрестоматийная фигура. А между тем это не хрестоматийный поэт, а явление куда более глубокое и масштабное.

Пуская нам говорит изменчивая мода,
что тема старая «страдания народа»
и что поэзия забыть её должна.
Не верьте, юноши! Не стареет она.
О, если бы её могли состарить годы!
Процвёл бы Божий мир.

Да уж, действительно. Тема эта, видимо, никогда не устареет. И вообще многое в стихах Некрасова – как будто перекличка с нашими днями. Вырубаются леса, по которым мы уже не плачем. Всё так же стонут Орины, солдатские матери. Всё так же безуспешно ходоки обивают пороги Парадных подъездов.

Толпе напоминать, что бедствует народ,
в то время, как она ликует и поёт,
к народу возбуждать вниманье сильных мира –
чему достойнее служить могла бы лира?

Где они – наши народные заступники, наши новые Некрасовы? Хотя всё новое – это, как известно, лишь хорошо забытое старое. Поэзия Некрасова и сейчас – стоит лишь вчитаться повнимательней – ощущается как живое, насущное явление. Причин для этого много. И, может быть, главная – высота нравственного примера. Темы, как бы значительны они ни были, устаревают, отменяются. Но нравственные критерии, и, прежде всего, сострадание к чужим несчастьям – остаются.

Ах, как всё это, право, печально!

В нашем сердце некрасовский стих

Словом, Некрасов – сегодня приходится это признать, – ещё один прекрасный забытый поэт – и хорошо, что забытый! С него сошёл хрестоматийный глянец, и он готов опять послужить поэзии, избавившись от литературных чинов и школьных ярлыков.

Источник