при каком правителе новый год стали отмечать 1 января
Новогодняя реформа: как Петр Великий изменил главный праздник года
20 декабря 1699 года издан указ Петра I о переносе празднования Нового года с 1 сентября на 1 января
Весенний или зимний?
На Руси дата Нового года была непостоянной. Земледельцы начинали работы в поле с 1 марта, и эту дату считали первым днем года. В других случаях Новый год совмещали с днем весеннего равноденствия 22 марта. Хотя для некоторых славян-язычников первым днем года считался так называемый «зимний солнцеворот» 22 декабря (самый короткий и холодный в году), обычно праздник все же устраивали тогда, когда земля «просыпалась» и готовилась подарить очередной урожай.
В то же время в канун привычного нам зимнего Нового года на Руси отмечали Васильев день. К этому празднику было принято готовить разнообразные блюда из свинины – считалось, что так святой Василий Кесарийский обязательно увеличит поголовье скота в каждом хозяйстве и обеспечит безбедную жизнь. Для того, чтобы получить богатый урожай, в этот день совершали еще и обряд «посевания». Рано утром дети обходили дома и рассыпали там яровую пшеницу, которую затем тщательно собирали и хранили до весны – периода настоящего сева. За совершение обряда дети получали сладкие подарки и складывали их в самодельные разноцветные рукава.
Зима на Руси
Новый год в Государстве Российском
После Крещения Руси к нашим предкам пришел византийский календарь, согласно которому празднование Нового года приходилось на 1 сентября. В этом тоже была своя логика: когда сельскохозяйственные работы завершены и урожай собран, можно было начинать новую жизнь и готовиться к следующему сезону. Кроме того, считалось, что именно в первый сентябрьский день Бог сотворил мир. На протяжении нескольких столетий Новый год отмечали дважды: официально – осенью и по старым обычаям – весной. В XV веке, когда Русь освободилась от ордынской зависимости, Московский государь Иван III приказал установить единую дату, и празднование Нового года перенесли на сентябрь как для русской церкви, так и для мирян.
С 1495 года 1 сентября в Кремле проводились церемонии «О начатии нового лета», «На летопровождение» или «Действо многолетнего здоровья». Царь и митрополит (затем – патриарх) возглавляли праздничное шествие, которое проходило под звон колоколов. В XVII веке эту традицию дополнили: теперь монарх, его свита и бояре выходили к народу в нарядных одеждах и поздравляли с праздником. После торжественной церковной службы в домах Новый год отмечали песнями, плясками и угощениями, но называли его тогда иначе – «Первый день в году».
Елочный торг. Художник Генрих Манизер
Приказ веселиться и ставить ели
Праздновать Новый год по европейским традициям решил Петр I, вернувшийся на родину после Великого посольства в 1698 году. Спустя год – 20 декабря 1699 года – царь издал новый указ, в котором подробно изложил, какие перемены ждут подданных на пороге нового столетия. Теперь летоисчисление осуществлялось от Рождества Христова, а не от сотворения мира, и Новым годом становился день 1 января.
Предписания Петра Великого на этом не заканчивались. По велению государя все дома должно было украсить сосновыми, еловыми или можжевеловыми ветвями. Поскольку о подобной традиции в России было известно немногое, образцы наряженных деревьев выставили в московском Гостином дворе. Правда, после смерти государя о елках скоро позабыли, и нарядное дерево стало символом новогоднего праздника лишь в 30-40-е годы XIX века.
Юбилейная марка, посвященная петровскому указу
Отныне Новый год становился общественным, а не домашним праздником. Царь мечтал, чтобы этот день отмечали фейерверками и громкими выстрелами пушек или ружей. На улицах Петр I распорядился жечь костры из дров, хвороста и смолы и поддерживать огонь в течение всей праздничной недели. В ночь с 31 декабря 1699 года на 1 января 1700 года праздник впервые отметили по петровским предписаниям. На Красной площади был устроен грандиозный фейерверк, а москвичи стреляли из мушкетов и пускали пороховые ракеты возле своих домов. Бояре и служилые люди облачились в венгерские кафтаны, их супруги – в нарядные платья, сшитые по европейской моде.
Шумные торжества продолжались до 6 января и окончились крестным ходом. Здесь Петр Великий вновь отверг древние традиции, и не шел вслед за представителями духовенства в богатом облачении. Вместо этого он надел мундир и остался на берегу Москвы-реки в окружении солдат Семеновского и Преображенского полков, наблюдая за процессией.
Новогодний бал-маскарад в XIX веке
С тех пор празднование Нового года постоянно проводилось в ночь с 31 декабря на 1 января. В начале двадцатого столетия у праздника появился еще один символ – Дед Мороз, «прообразом» которого считают то языческого колдуна по имени Трескун, то святого Николая Чудотворца. В годы Первой мировой войны Новый год отмечали уже не так пышно, как желал Петр I – многим не хотелось повторять традиции немцев. После Октябрьской революции новогодние празднества то запрещали, то разрешали вновь. Окончательное возрождение Нового года случилось в 1930-х: главный зимний праздник все же был реабилитирован, он вернулся ярким, шумным, волшебным. И таким остался до наших дней. А нерабочим днем 1 января объявили только в 1947 году.
Когда впервые начали отмечать Новый год в России?
Обычай отмечать Новый год в ночь с 31 декабря на 1 января появился в России при Петре I. До этого, с принятия христианства в 988 году, его отмечали 1 марта, а в 1492 году датой начала года закрепили 1 сентября. Тогда летоисчисление шло по византийской системе, «от сотворения мира» — то есть от 5508 года до нашей эры. В «первый день года» на соборной площади Московского Кремля проходила церемония «О начатии нового лета» и церковная служба «На летопровождение» при участии патриарха, царя, знати.
В конце декабря 1699 года Петр I издал именной указ № 1736 «О праздновании Нового года». Он ввел новую систему исчисления — от Рождества Христова, и 7208 год «от сотворения мира» стал 1700 годом. А Новый год указ предписывал праздновать по образу и подобию европейских держав, которые впечатлили царя во время Великого посольства в зарубежные страны.
Так появилась традиция украшать дома и дворы еловыми и сосновыми ветками. Этот обычай царь перенял у иностранцев, которые жили в Немецкой слободе. Для немцев ель была символом вечной жизни, а у славян испокон веков хвойные ветки соотносились с погребальными обрядами, поэтому многим было сложно принять новые обычаи.
Так праздник отошел от церковных традиций и стал светским. 1 января 1700 года в «царствующем граде Москве» царь лично открыл праздник запуском «ракеты». Колокольный звон смешался с пушечной пальбой, а улицы осветились иллюминацией.
После петровского правления массовые гулянья постепенно исчезали из новогодней традиции — масштабные празднества проводились в основном в дворянских и императорских домах. При Елизавете I, любившей роскошь, появилась традиция новогодних балов-маскарадов.
Во времена Екатерины II в новогоднюю традицию вошел обмен подарками и особенный праздничный стол. А в XIX веке появились и другие атрибуты праздника — шампанское, елочные украшения, открытки. В 1852 году в здании петербургского Екатерингофского вокзала — увеселительного павильона — установили первую публичную елку.
После революции в 1918 году большевики перешли на западный, григорианский календарь. Возникла разница между старым и новым стилем времяисчисления в 13 дней — так появился неофициальный праздник старый Новый год. Также они отменили празднование Нового года, посчитав, что это «контрреволюционный, проникнутый идеей буржуазного упадничества и поповского мракобесия» праздник. Вместо него ввели праздник «Красной вьюги» — день начала мировой революции. Только он не прижился: люди «подпольно» ставили елки и дарили детям подарки.
В 1936 году Новый год вернули — по инициативе партийного деятеля Павла Постышева. Спутниками веселья постепенно стали Дед Мороз и его внучка Снегурочка, мандарины и оливье, новогодние огоньки и бой курантов, торжественная речь руководителя страны и праздничные песни.
Газета «Правда» от 1 января 1936 года над огромной фотографией Сталина поместила поздравление «С Новым годом, товарищи, с новыми победами под знаменем Ленина — Сталина!». В этом году впервые с новогодним поздравлением по радио обратился председатель ЦИК СССР Михаил Калинин, но его обращение было адресовано не всем советским людям, а только участникам первой арктической экспедиции. А в декабре 1941 года всесоюзный староста обратился с радиопоздравлением ко всем гражданам страны.
Метаморфозы одного праздника: когда в России начали праздновать Новый год 1 января и почему с этой традицией боролись
Откуда появились Дед Мороз и Снегурочка, в чём в СССР провинилась ёлка и почему Новый год пережил свой «ренессанс».
Новый год был и остаётся самым популярным и любимым праздником в постсоветской России. Согласно данным социологических опросов, его празднуют свыше 96 % жителей страны. Эта дата кажется чем-то естественным и неотрывным от российской действительности, хотя на деле Новый год в привычном понимании появился относительно недавно.
Для жителей дореволюционной России эта дата имела смысл только в привязке к православному Рождеству (об этом подробно рассказано в этом тексте TJ), а в СССР начала 1930-х годов с этим праздником сурово боролись. И только в Советском Союзе времён «оттепели» и «застоя» Новый год стал приобретать знакомые черты.
Праздновать Новый год в России 1 января установил император Пётр I в 1699 году, вместе с привычным летоисчислением от Рождества Христова. До этого было привычно справлять праздник по византийской традиции 1 сентября. А ещё раньше, до 15 века, наступление нового года встречали в соответствии со славянскими традициями вместе с приходом весны — 1 марта.
Во время дипломатической миссии в Европу («Великого посольства») Петру I понравилось, как празднуют Новый год в западных странах: с ёлками и «огненными потехами» — фейерверками. Правитель пытался приучить к подобному своих подданных, но это не всегда получалось безболезненно.
Русское общество не сразу приняло немецкий обычай украшать дома и дворы хвойными ветками — у восточных славян этот элемент декора ассоциировался с погребальными обрядами. В то время ёлки наряжали не дома, а только украшали их ветвями фасады домов.
После кончины Петра I эта практика трансформировалась: ёлки в основном ставили владельцы кабаков у входов в заведения. «Деревья стояли там до следующего года, накануне которого старые ёлки заменяли новыми. Возникнув в результате петровского указа, этот обычай поддерживался в течение 18-го и 19-х веков», — пишет исследователь Елена Душечкина.
Труды Петра I по внедрению нового праздника не оказались пустыми. Наступление нового года стала регулярно праздновать европеизированная знать, собираясь на балах-маскарадах по западному образцу. А у крестьян из разных регионов России сложился обычай «Васильева вечера», справляемого каждый последний вечер уходящего года.
«Васильевым» его называли потому, что на 1 января по юлианскому календарю приходится день памяти православного святого Василия Великого. В этот вечер, предшествующий современному так называемому «Старому Новому году», считалось хорошим собраться с близкими за богатым столом в новой одежде. Исследователь быта жителей Сибири 19-го века Алексей Макаренко фиксировал нехитрые приметы: «В Новый год одеть хорошую, новую одежду — будешь хорошо одеваться круглый год, сытно будешь есть весь год, если в Новый год приготовишь много вкусных «еств» (кушаний)».
Однако всё это было ещё неизмеримо далеко от современного Нового года. В обществе тех времён господствовали не светские, а религиозные традиции. Поэтому и наступление нового года неизбежно оказывалось в тени куда более важного для жителей 18-19 веков Рождества Христова.
Современный российский историк Дмитрий Володихин писал: «Праздновали и Новый год, но без того размаха. Встречали-то его по старому [юлианскому] календарю, несколькими днями позднее Рождества, уже после того как отгремели главные торжества. Новый год был „слабее“ или, как выражались в старину, „честью ниже“ Рождества».
Замечание насчёт календаря — немаловажное. До 1918 года в России Церковь и общество вместе жили по юлианскому календарю. Рождество отмечали не 7 января, а 25 декабря. Наступление нового года для обывателя прежде всего означало конец празднования («отдание») Рождества. Поэтому всё, что считается «новогодним», для подданных Российской империи было «рождественским». К примеру, подарки, праздничные гуляния и публичные ёлки для детей — первую подобную открыли в Петербурге в 1852 году.
Дореволюционная традиция празднования Нового года и Рождества долгое время не знала персонажа, аналогичного западному Санта-Клаусу. Только на рубеже 19-20 веков участником рождественских ёлок начинает становиться Дед Мороз. По всей видимости, этот образ скорее основан на Морозе Ивановиче из «Сказок дедушки Иринея» полузабытого ныне писателя пушкинской эпохи Владимира Одоевского, чем на сказочном фольклоре восточных славян.
Начало 20 века — время войн, смуты и революций — сильно ударило по празднованию Рождества и Нового года. Во время Первой мировой войны с рождественскими ёлками пытались бороться наиболее консервативные представители духовенства — из-за немецких корней обычая. Однако широкой поддержки это начинание не встретило. «И хотя вплоть до самой революции в преддверии Рождества Христова в печати каждый год появлялись призывы отказаться от этого «немецкого атрибута», ёлка уже настолько крепко вошла в русскую рождественскую и новогоднюю традицию, что поколебать её оказалось невозможно», — пишет историк Андрей Иванов.
После революции за рождественские традиции взялась новая советская власть. В 1920-е годы верующим формально ещё не запрещали праздновать религиозные праздники. Большинство храмов, как и в старое время, оставались открыты, а преследования священнослужителей и мирян носили ещё единичный характер. Большевики полагали, что народ сам оставит «поповский дурман» и традиционные праздники, если провести с ним разъяснительную работу. Однако это не сработало.
Историк-культуролог Наталия Лебина приводит показательный пример в монографии «Советская повседневность: нормы и аномалии». Зимой 1929 года на ленинградском заводе «Электросила» для сотрудников провели «безбожный бал-маскарад». Но после мероприятия большинство участвовавших в нём рабочих — судя по доносам их «бдительных» товарищей — справили по традиции Рождество в семейном кругу.
В конце 1920-х советские власти отказались от былой «снисходительности» к верующим и перешли к более решительным мерам в борьбе с «наследием царизма». По времени это совсем неслучайно совпало с окончанием внутрипартийной борьбы, установлением единоличной власти Иосифа Сталина и взятием курса на форсированную индустриализацию. В 1929 году Рождество, как и остальные православные праздники, становится обычным рабочим днём (до этого они носили признаваемый государством статус «особых дней отдыха»).
Началась кампания по закрытию и уничтожению действующих храмов. На собраниях партийных и комсомольских организаций разного уровня обстоятельно разъясняли: для строителя коммунизма заигрывание с религией недопустимо в любом виде. Будь то поход в церковь или ёлка дома в честь «старорежимного» праздника.
Удары по Рождеству рикошетом «били» и по Новому году, также лишенному статуса выходного дня. Ведь для выросших в царской России людей Новый год был не светским всенародным праздником, а своего рода «спутником» Рождества Христова.
Опосредованная борьба с Новым годом проявилась в «антиёлочной кампании» конца 1920-х — начала 1930-х годов. Украшать дом хвойным изделием стало «политически некорректным». Наиболее убеждённые члены партии и комсомольцы специально ходили в рождественские дни по домам: смотреть, не поставил ли кто ёлку, не празднует ли кто де-факто запрещённый праздник.
На страницах газет регулярно появлялись коллективные письма пионеров и октябрят, призывавших взрослых не ставить ёлку и не праздновать Рождество и Новый год. В детских изданиях печатались незамысловатые «антиёлочные» стихи. В одном из номеров ленинградской газеты «Чиж» за 1931 год опубликовали такие строки: «Только тот, кто друг попов, ёлку праздновать готов».
В советском обществе даже обсуждались идеи перехода к новому летоисчислению и началу календарного года, привязанным уже ко Дню Октябрьской революции. Однако воплощены в жизнь они не были.
Советскую политику в отношении Нового года ждал внезапный поворот. Это было характерно для сталинской эпохи: когда на свет вновь появлялся тот или иной атрибут «старых времён», но уже в нужной режиму идеологической «обёртке». Один из наиболее авторитетных зарубежных историков-советологов, Роберт Чарльз Такер называл эту линию сталинской политики «популистским традиционализмом».
Начиная с 1936-го новогодние ёлки для детей — тех самых детей, что недавно с этими ёлками воевали — в Советском Союзе становятся обычным повсеместным явлением. И никто не пытался это оспаривать, напоминать, что ещё год-два назад такие мероприятия считались возмутительными и неприемлемыми.
Архитектором советского «новогоднего ренессанса» принято считать крупного партийного деятеля, кандидата в члены политбюро Павла Постышева. В декабре 1935 года газета «Правда» опубликовала его статью, посвящённую проблемам празднования Нового года. Автор вспоминал о «старых ёлках» для «детей чиновников и буржуазии», за которыми «смотрели через окно» их ровесники из рабочих семей. Постышев гневно задавался вопросом: а почему сейчас, «в Советской стране», дети трудящихся лишены такого удовольствия?
Следует этому неправильному осуждению ёлки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионер-работники должны под Новый год устроить коллективные ёлки для детей. В школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская ёлка!
По-видимому, статья задумывалась как инструмент во внутрипартийной борьбе. Постышев вошёл в историю не только как один из проводников «раскулачивания» на Украине, но и как застрельщик сталинского «большого террора». В своём материале партиец писал: «Не иначе как „левые“ загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею». Это было выпадом против членов бывшей «левой оппозиции», последователей Льва Троцкого, которые станут первыми жертвами «чисток» конца 1930-х годов. Сам Постышев пережил их ненадолго: его, как «члена правотроцкистской организации» и «японского шпиона», расстреляли в 1939 году.
Казнь Постышева не повлекла за собой конец «новогоднего ренессанса»: детские ёлки и праздничные гуляния без труда нашли место в сталинском СССР. После Великой Отечественной войны «восстановили в правах» и сам день 1 января — он стал официальным выходным днём (2 января объявили выходным лишь в 1992-м, а привычные «новогодние каникулы» появились уже в «нулевые» годы).
Что предлагалось праздновать советским гражданам в этот день? Возрождённый Новый год стал своеобразным «Рождеством без Христа». Если до революции наступление нового календарного года считалось лишь атрибутом рождественских дней, то в СССР — событием, что должно было затмить Рождество. Тем более, что с непринятым Церковью переходом страны на григорианский календарь христианский праздник и так оказался «позади» светского. Традиционная восьмиконечная вифлеемская звезда на праздничной ёлке уступила место «идеологически верной» советской пятиконечной.
«Вторичность» советского Нового года по отношению к православному Рождеству подчёркивала даже та самая статья Павла Постышева для «Правды». Образ ребёнка из бедной семьи, смотрящего через окно за зимним праздником у богачей многократно использовался в популярном у русских и иностранных писателей 19 века жанре святочных рассказов (яркий пример — «Мальчик у Христа на ёлке» Достоевского).
Те элементы русской рождественской традиции, которые прямо не указывали на Христа и христианство, получили новую жизнь. В их числе — фигура вернувшегося к радости детворы Деда Мороза. Причём не просто вернувшегося, но и получившего теперь ещё и внучку — Снегурочку, чей образ создали на основе нехристианского фольклора народов России. По-видимому, это родство должно было отсылать к одноименной пьесе Александра Островского и опере Николая Римского-Корсакова, вот только Снегурочка там приходилась Морозу дочерью, а не внучкой.
Какое-то время у советского праздника был и альтернативный «маскот» — забытый ныне Мальчик Новый год. Его тоже создали на основе восточнославянского фольклора. В мультипликации пытались даже «ввести» Мальчика в семью Деда Мороза и Снегурочки как внука и брата. Но в начале 1980-х этот образ по непонятным причинам потерял былую популярность и забылся.
В брежневскую эпоху порядок встречи Нового года приобрёл классический вид — максимально свободной от государственной идеологии даты, без каких-либо митингов и шествий под кумачёвыми знамёнами с портретами Ильича в руках. К празднику в магазинах нередко «выбрасывали» обычно дефицитиные товары. Телевидение в новогоднюю ночь радовало зрителя нечастыми в то время развлекательными передачами вроде знаменитого «Голубого огонька».
На столе у советского человека полагалось стоять шампанскому, мандаринам, салату «оливье» и заливному. Обязательным считалось выслушать новогоднее обращение главы государства и загадать желание под бой курантов — наивную веру в рождественское чудо, наверное, не была способна «отформатировать» ни одна идеология на свете.
Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.
Как Пётр I научил Россию праздновать Новый год по-другому
20 декабря 1699 года Пётр I подписал указ о переходе России на новое летосчисление — с тех пор Новый год стали отмечать не 1 сентября, а 1 января, как в Европе. Именно тогда 7209 год стал годом 1700-м, а в России стали появляться новые, уже более привычные нам традиции празднования главного торжества зимы.
Коллаж: © L!FE. Фото: © РИА Новости/Алексей Даничев
«Парижский словарь московитов» XVI века одним из первых сохранил русское название новогоднего праздника: «Первый день во году». Сначала началом нового года на Руси было первое марта, а с 1492 года — первое сентября (по юлианскому календарю). Тогда летосчисление велось с момента сотворения мира. А сама встреча Нового года, разумеется, была далека от современной. 
Фото: © РИА Новости/Сергей Пятаков
«>Камерные и строгие во всех отношениях новогодние церемонии «О начатии нового лета», «На летопровождение» или «Действо многолетнего здоровья» в московском Кремле выглядели примерно так: на соборной площади устраивался большой помост, покрытый персидскими и турецкими коврами, рядом — между Архангельским собором и Иваном Великим — на помосте устанавливали три аналоя для Евангелий и икон, перед ними ставили большие свечи, а также стол с серебряной чашей для освящения воды.
Напротив располагались два места — для патриарха и царя, в обязательном порядке выходившего в Большом царском наряде. Многочисленная царская свита также блистала роскошью — сопровождающие были облачены в золото и парчовые одежды.
Соборная площадь пестрела различным людом. На помосте от Благовещенского до Архангельского собора стояли сокольники, стряпчие и дворяне, а за ними гости. Между Благовещенским и Успенским соборами располагались стольники младших разрядов, за ними дьяки, полковники и стрелецкие.
А дальше начиналась служба: духовные лица по двое подходили к царю и патриарху, после чего в дело шли поздравительные речи — непременно с низким поклоном до земли. Выслушав все поздравления, царь уходил на обедню в Благовещенскую церковь. Ни о каких народных гуляниях, ёлках и новогодних украшениях тогда ещё не шло и речи.
Фото: © РИА Новости/Владимир Астапкович
«>Всё изменило решение Петра, который как раз накануне вернулся из путешествия по Европе и повелел перестроить празднование Нового года по образцу, принятому «не только во многих европейских христианских странах, но и в народах словенских, которые с восточною православною нашею церковью во всём согласны».
В ночь с 31 декабря 1699 на 1 января 1700 года император собственноручно запустил в небо на Красной площади первую ракету, ознаменовав начало праздничного салюта.
Впоследствии фейерверки и празднование Нового года становится неотъемлемым атрибутом всё новых военных побед. Так было, например, и в 1711 году, когда страна была вынуждена вести войну на два фронта — со Швецией на севере и с Турцией на юге, что было естественно весьма затруднительно. Подписание мирного договора с Турцией и отказ от некоторых крепостей на юге позволил России развязать руки для более успешных военных действий против Швеции, что и предопределило дальнейшую победу в Северной войне. По этому поводу 1 января 1712 года в Петербурге был сожжён фейерверк. Устроителем грандиозного действа стал Меншиков — первый губернатор Петербурга. 
Фото: © wikipedia.org
‘>Тогда же начало было положено и традиции украшения домов. В соответствии с петровским указом жилища надлежало украшать сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветвями — по образцам, выставленным в Гостином дворе.
Правда, прижилась эта традиция далеко не сразу – после смерти Петра указ об украшении домов ветвями елей и сосен был почти забыт. По странной иронии, в основном его соблюдали питейные заведения, в то время само слово «ёлка» стало синонимом трактира — отсюда и выражения «поднять ёлку» (выпить), «идти под ёлку» (идти в питейное заведение), а самих пьяных какое-то время именовали просто «ёлкиными». Даже Пушкин в “Истории села Горюхина” описывал «древнее общественное здание (то есть кабак), украшенное ёлкою и изображением двуглавого орла».
Главным на новогоднем торжестве в петровские времена было не застолье, а массовые гуляния. Причём Пётр не только сам принимал участие в таком увеселении, но и обязывал к этому вельмож. Тех, кто не являлся на празднества под предлогом болезни, даже осматривали медики. Если причина оказывалась неубедительной — на провинившегося накладывали штраф: он на глазах у всех должен был выпить огромную чару водки.
Описывают историки и ещё один обычай, принятый в петровские времена. Якобы после праздника неумолимый государь зазывал к себе в императорский дворец узкий круг особо приближённых (около 100 человек). Двери обеденной залы при этом запирались на ключ, чтобы никто не мог покинуть праздничное застолье до трёх часов следующего дня. Бражничали в эти дни безмерно: большинство гостей к третьему дню тихо сползали под лавку, не тревожа остальных. Выдерживали такое новогоднее застолье только самые крепкие. Как уж тут не вспомнить современную череду январских праздников, а также их не самые полезные для здоровья последствия.
Но настоящий размах новогодние празднества в России приобрели лишь в первой половине XIX века: именно с этого времени в моду входят как новогодние ёлки в домах, так и встреча гостей, новогодний ужин, приуроченные к празднику балы, а также распитие шампанского, завоевавшее широкую популярность после победы над Наполеоном. Позже, как считается, вместе с немецкими купцами придут в Россию и ёлочные игрушки. Впрочем, первая публичная ёлка в истории появится в России только в 1852 году — праздничное дерево установили на Екатерингофском вокзале.