leonard cohen you want it darker о чем песня
Leonard Cohen. You want it darker
Если ты сдал карты – продолжать мне в лом.
Если ты мой доктор – сломан я и хром.
Если в Твоём слава – стыд и срам в моём.
Темнее хочешь?
Пламя убьём.
Ты велик и священ в имени своём,
Был хулим и распят, и пробит гвоздём.
Спасенье молят свечи, но их напрасно жжём.
Темнее хочешь?
Создатель! Создатель!
Я готов. Я здесь.
Вот герой любовной драмы,
В ней с тех пор всё об одном:
Колыбельная страданьям,
Парадоксы под судом.
Так записано в скрижалях,
А не в жалобе с нытьём.
Темнее хочешь?
Пламя убьём.
Они узников в шеренги
Затолкали под ружьём.
Я боролся со злым духом,
Оказался он тряпьём.
Разрешил ли кто, не знаю,
Мне убийство и отъём?
Темнее хочешь?
Создатель! Создатель!
Я готов, я здесь.
Ты велик и священ в имени своём,
Был хулим и распят, и пробит гвоздём.
К любви взывают свечи, но их напрасно жжём.
Темнее хочешь?
Пламя убьём.
Если ты сдал карты – дай уйти добром.
Если ты мой доктор – сломан я и хром.
Если в твоем слава – стыд и срам в моем.
Темнее хочешь?
Создатель! Создатель!
Создатель! Создатель!
«You Want It Darker»
If you are the dealer, I’m out of the game
If you are the healer, it means I’m broken and lame
If thine is the glory then mine must be the shame
You want it darker
We kill the flame
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the help that never came
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
There’s a lover in the story
But the story’s still the same
There’s a lullaby for suffering
And a paradox to blame
But it’s written in the scriptures
And it’s not some idle claim
You want it darker
We kill the flame
They’re lining up the prisoners
And the guards are taking aim
I struggled with some demons
They were middle class and tame
I didn’t know I had permission to murder and to maim
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the love that never came
You want it darker
We kill the flame
If you are the dealer, let me out of the game
If you are the healer, I’m broken and lame
If thine is the glory, mine must be the shame
You want it darker
Hineni, hineni
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
Текст песни You Want It Darker
Перевод песни You Want It Darker
You Want It Darker
[Leonard Cohen:]
If you are the dealer, I’m out of the game
If you are the healer, it means I’m broken and lame
If thine is the glory then mine must be the shame
You want it darker
We kill the flame
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the help that never came
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my Lord
There’s a lover in the story
But the story’s still the same
There’s a lullaby for suffering
And a paradox to blame
But it’s written in the scriptures
And it’s not some idle claim
You want it darker
We kill the flame
They’re lining up the prisoners
And the guards are taking aim
I struggled with some demons
They were middle-class and tame
I didn’t know I had permission to murder and to maim
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my Lord
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the love that never came
You want it darker
We kill the flame
If you are the dealer, let me out of the game
If you are the healer, I’m broken and lame
If thine is the glory, mine must be the shame
You want it darker
Hineni, hineni
Hineni, hineni
I’m ready, my Lord
[Cantor Gideon Zelermyer:]
Hineni
Hineni, hineni
Hineni
You Want It Darker
[Leonard Cohen:]
If you are the dealer, I’m out of the game
If you are the healer, it means I’m broken and lame
If thine is the glory then mine must be the shame
You want it darker
We kill the flame
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the help that never came
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my Lord
There’s a lover in the story
But the story’s still the same
There’s a lullaby for suffering
And a paradox to blame
But it’s written in the scriptures
And it’s not some idle claim
You want it darker
We kill the flame
They’re lining up the prisoners
And the guards are taking aim
I struggled with some demons
They were middle-class and tame
I didn’t know I had permission to murder and to maim
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my Lord
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the love that never came
You want it darker
We kill the flame
If you are the dealer, let me out of the game
If you are the healer, I’m broken and lame
If thine is the glory, mine must be the shame
You want it darker
Hineni, hineni
Hineni, hineni
I’m ready, my Lord
[Outro: Cantor Gideon Zelermyer]
Hineni
Hineni, hineni
Hineni
You Want It Darker
If you are the dealer, I’m out of the game
If you are the healer, it means I’m broken and lame
If thine is the glory then mine must be the shame
You want it darker
We kill the flame
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the help that never came
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
There’s a lover in the story
But the story’s still the same
There’s a lullaby for suffering
And a paradox to blame
But it’s written in the scriptures
And it’s not some idle claim
You want it darker
We kill the flame
They’re lining up the prisoners
And the guards are taking aim
I struggled with some demons
They were middle class and tame
I didn’t know I had permission to murder and to maim
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the love that never came
You want it darker
We kill the flame
If you are the dealer, let me out of the game
If you are the healer, I’m broken and lame
If thine is the glory, mine must be the shame
You want it darker
Hineni, hineni
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
Hineni
Hineni, hineni
Hineni
Ты хочешь, чтобы стало темнее
[Leonard Cohen:]
Если Ты сдающий карты, то я не играю.
Если Ты целитель, то я сирый и убогий.
Если Твоё – это слава, то моё – это позор.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Мы гасим пламя.
Да возвеличится и освятится великое Имя Твоё, 1
Опороченного и распятого среди людей.
Миллион свечей горит, призывая к помощи, которая так и не была оказана.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Вот он я! Вот он я! 2
Я готов, Господи!
В этой истории есть влюблённый,
Но это всё та же старая история.
Это колыбельная для утешения
И парадокс, который будут во всём винить.
Но так сказано в Священном Писании,
И это не какое-то праздное требование.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Мы гасим пламя.
Заключённых выстроили в линию,
И охрана берёт их на прицел.
Я справился с несколькими демонами:
Они были средне-классовыми и скучными.
Я не знал, что у меня было разрешение убивать и калечить.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Вот он я! Вот он я!
Я готов, Господи!
Да возвеличится и освятится великое Имя Твоё,
Опороченного и распятого среди людей.
Миллион свечей горит, призывая к помощи, которая так и не была оказана.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Мы гасим пламя.
Если Ты сдающий карты, то я не играю.
Если Ты целитель, то я сирый и убогий.
Если Твоё – это слава, то моё – это позор.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Вот он я! Вот он я!
Вот он я! Вот он я!
Я готов, Господи!
[Кантор 3 Gideon Zelermyer]
Вот он я!
Вот он я! Вот он я!
Вот он я!
1 – Цитируется Кадиш – еврейская молитва, прославляющая святость имени Бога и Его могущества и выражающая стремление к конечному искуплению и спасению.
2 – В оригинале: hineni – в переводе с иврита: «вот он я».
3 – Кантор – в иудаизме, «посланник общины», которому доверена общественная молитва.
Ты хочешь кромешного мрака (перевод Вес из Антрацита)
[Leonard Cohen:]
Если ты сдаешь карты – я вне игры,
Если ты лечишь раны, значит, я слабый и немощный.
Если в тебе величие, то, скорее всего, позор мне.
Ты хочешь кромешный мрак,
Мы гасим свет.
Да будет благословенно великое Имя твое,
Очерненное, распятое в виде человека на кресте.
Миллионы свечей горят в надежде на помощь, которая так и не пришла.
Ты хочешь кромешный мрак.
Я здесь, здесь,
Боже, я готов.
В этой истории есть тот, кто почитает,
Но история все та же.
В ней колыбельная страданий
И парадокс для порицаний,
Но она написана в Святом писании,
А не просто пустое утверждение.
Ты хочешь кромешный мрак,
Мы гасим свет.
Узников выстраивают в линию,
Конвой берёт их на прицел.
Я не нахожу себе места,
Они были состоятельны и подавлены.
Я не знал, что мне можно убивать и калечить,
Ты хочешь кромешный мрак.
Я здесь, здесь,
Боже, я готов.
Да будет благословенно великое Имя твое,
Очерненное, распятое в виде человека на кресте.
Миллионы свечей горят во имя любви, которая так и не пришла.
Ты хочешь кромешный мрак,
Мы гасим свет.
Если ты сдаешь карты, позволь мне быть вне игры,
Если ты лечишь раны, я слабый и немощный.
Если в тебе величие, то, скорее всего позор мне,
Ты хочешь кромешный мрак.
Я здесь, здесь,
Вот он я, здесь,
Боже, я готов.
[Концовка: Cantor Gideon Zelermyer]
Вот он я, здесь,
Вот он я, здесь,
Я здесь.
Ты хочешь, чтобы стало темнее (перевод Александр из Санкт-Петербурга)
Восхваленный, освященный, да святится имя твое!
Очерненный, распятый в человеческом теле.
Миллион свечей горят в ожидании помощи, что так и не пришла.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Вот он я, вот он я,
Я готов, Господи.
В сюжете есть поклонник,
Но сюжет всё тот же.
Есть колыбельная для страданий
И парадокс для обвинения.
Но так написано в Писании,
И это не просто пустые требования.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Мы гасим пламя.
Заключённых выстраивают,
И конвойные прицеливаются.
Я боролся с демонами,
Они были из среднего класса и прирученные.
Я не знал, что у меня есть право убивать и калечить.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Вот он я, вот он я,
Я готов, Господи.
Восхваленный, освященный, да святится имя твое!
Очерненный, распятый в человеческом теле.
Миллион свечей горят во имя любви, что так и не пришла.
Ты хочешь, чтобы стало темнее.
Мы гасим пламя.
Вот он я, вот он я,
Вот он я, вот он я,
Я готов, Господи.
Вот он я,
Вот он я, вот он я,
Вот он я.
Самая еврейская песня Леонарда Коэна
В последней песне Коэна «Hineni» звучат слова из главы Торы Ваера, которую мы начинаем читать на следующей неделе.
Последняя песня Леонарда Коэна «Hineni, my Lord» («Вот я, Г-сподь») вышла 21 октября этого года, ровно за 3 недели до смерти музыканта, скончавшегося 10 ноября. Песня была задумана как прощальная. «Я готов умереть, надеюсь, это не слишком неудобно», – сказал тогда 82-летний Леонард Коэн в интервью изданию «The New Yorker».
Леонард Коэн, «Hineni» (You want it darker)
Эта песня считается самым «еврейским» произведением Коэна. Певец вопрошает Вс-вышнего: почему праведные страдают, почему Он желает, чтобы мы опустились в самые мрачные глубины бытия, прежде чем настанет Избавление?
Припев песни «Hineni, Hineni, я готов, Г-сподь» – это слова, исполненные величайшей покорности Вс-вышнему («Hineni» – на святом языке означает «Вот я»). Их произносит Авраам, собираясь по требованию Б-га принести своего сына Ицхака в жертву. Отметим, что история жертвоприношения рассказывается в недельной главе Торы «Ваера», которую мы начнем читать на следующей неделе!
Первая строка второго куплета («Magnified, sanctified, be thy holy name» – «Пусть возвеличится и освятится Твое святое имя») – это дословный перевод Кадиша, еврейской молитвы, прославляющей имя Вс-вышнего.
В песне звучит хор синагоги Монреаля (той самой, где дед и прадед Леонарда Коэна были председателями общины, а сам певец отмечал свою бар-мицву). Последний куплет песни исполняет кантор синагоги Гидеон Зелермайер – в абсолютно аутентичной манере хазанута.
Аранжировку песни, минималистичную, насыщенную и сумрачную, создал сын Коэна Адам. Он постарался максимально учесть музыкальные вкусы отца, задействовав хор, бэк-вокал, электроорган и клезмерские скрипки.
Перевод песни You want it darker (Leonard Cohen)
You want it darker
Ты хочешь, чтобы стало темнее
If you are the dealer, I’m out of the game
If you are the healer, it means I’m broken and lame
If thine is the glory then mine must be the shame
You want it darker
We kill the flame
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the help
that never came
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
There’s a lover in the story
But the story’s still the same
There’s a lullaby for suffering
And a paradox to blame
But it’s written in the scriptures
And it’s not some idle claim
You want it darker
We kill the flame
They’re lining up the prisoners
And the guards are taking aim
I struggled with some demons
They were middle class and tame
I didn’t know I had permission
to murder and to maim
You want it darker
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
Magnified, sanctified, be thy holy name
Vilified, crucified, in the human frame
A million candles burning for the love
that never came
You want it darker
We kill the flame
If you are the dealer, let me out of the game
If you are the healer, I’m broken and lame
If thine is the glory, mine must be the shame
You want it darker
Hineni, hineni
Hineni, hineni
I’m ready, my lord
Hineni
Hineni, hineni
Hineni
Если ты сдаешь карты, то я пас
Если ты целитель, это значит, что я сломлен и хромаю
Если у тебя победа, то у меня — позорное поражение
Ты хочешь, чтобы стало темнее,
Мы задуваем пламя
Да святится имя твое!
Распят в человеческом облике
Миллионы свечей горят во имя помощи,
Что так и не пришла
Ты хочешь, чтобы стало темнее
Хинени, хинени 1
Я готов, мой Господь!
Есть возлюбленный в этой истории,
Но история все та же
Есть колыбельная для страданий
И парадокс, чтобы быть виноватым
Но это отражено в Священном Писании
И это не бесполезное требование
Ты хочешь, чтобы стало темнее,
Мы задуваем пламя
Они выстроили в ряд заключенных,
И стражи прицеливаются
Я сражался с демонами
Они были среднего класса и прирученные
Я и не знал, что у меня есть разрешение
Убивать и калечить
Ты хочешь, чтобы стало темнее
Хинени, хинени
Я готов, мой Господь!
Да святится имя твое!
Распят в человеческом облике
Миллионы свечей горят во имя любви,
Что так и не пришла
Ты хочешь, чтобы стало темнее
Мы задуваем пламя
Если ты сдаешь карты, то я пас
Если ты целитель, это значит, что я сломлен и хромаю
Если у тебя победа, то у меня— позорное поражение
Ты хочешь, чтобы стало темнее
Хинени, хинени
Хинени, хинени
Я готов, мой Господь!
Хинени
Хинени, хинени
Хинени
1) В Библии это слово значит «Вот он я», духовный отклик человека на призыв Бога.
Эта песня считается самым «еврейским» произведением Коэна. Певец вопрошает Всевышнего: почему праведные страдают, почему Он желает, чтобы мы опустились в самые мрачные глубины бытия, прежде чем настанет Избавление?
Припев песни «Hineni, Hineni, я готов, Господь» – это слова, исполненные величайшей покорности Всевышнему («Hineni» – на святом языке означает «Вот я»). Их произносит Авраам, собираясь по требованию Бога принести своего сына Ицхака в жертву.
Первая строка второго куплета («Magnified, sanctified, be thy holy name» ) – это перевод Кадиша, еврейской молитвы, прославляющей имя Всевышнего.
В песне звучит хор синагоги Монреаля (той самой, где дед и прадед Леонарда Коэна были председателями общины, а сам певец отмечал свою бар-мицву). Последний куплет песни исполняет кантор синагоги Гидеон Зелермайер – в абсолютно аутентичной манере хазанута.
Аранжировку песни, минималистичную, насыщенную и сумрачную, создал сын Коэна Адам. Он постарался максимально учесть музыкальные вкусы отца, задействовав хор, бэк-вокал, электроорган и клезмерские скрипки.
«Он будет жить вечно»: о прощальном альбоме Леонарда Коэна, его текстах и голосе
Известный во всем мире канадский композитор Леонард Коэн умер в возрасте 82 лет, о чем сообщили на его его официальной странице в Facebook. Незадолго до этого он издал свой четырнадцатый альбом You Want It Darker, который мгновенно получил самую высокую оценку критиков. О музыке Коэна, его текстах, женщинах и аллюзиях с Бобом Диланом – в материале сетевого издания m24.ru.
«До наступления темноты»
Певец любви и смерти, Леонард Коэн по логике вещей должен был давно уйти в иные измерения – не буквально, упаси Бог, но ментально уж точно. Недаром в 1990-е он пять лет провел в дзенском центре неподалеку от Лос-Анджелеса, где стал буддийским монахом. Впрочем, в 2000 году он спустился с горы Сан-Антонио, где этот центр находится, чтобы записать, возможно, свой прощальный альбом и затем вернуться к тишине и покою, но судьба решила иначе: Келли Линч, менеджер и близкий друг Коэна и его семьи, как выяснилось, много лет запускала руку в его пенсионные накопления, в результате чего писатель, поэт и бард потерял примерно пять миллионов долларов. Черновики к альбому были обработаны и вышли в свет под бесхитростным названием Ten New Songs (и оказались достаточно законченными), а Коэн выпустил еще три студийных альбома (плюс три концертных и альбом песен для его соавтора и бэк-вокалистки Анжани Томас) и с 2008 по 2013 год активно гастролировал. Побывал он и в Москве – Кремль восторженно ахнул не только знакомым песням, исполненным безукоризненно, но и изяществу и артистизму старого джентльмена песни, с невероятной галантностью становившегося на одно колено после почти что трехчасового концерта. В декабре 2013 года Коэн отправил последний поцелуй публике после концерта в новозеландском Окленде и смолк вплоть до нынешней осени. До того, как вышел в свет альбом You Want It Darker.
Видео: youTube/пользователь: LeonardCohenVEVO
Песни и женщины
Как принято считать, запел Коэн достаточно случайно. К 1967 году он был автором четырех сборников стихов и двух романов. Они были в той или иной степени замечены и высоко оценены критиками, но материального успеха не приносили. Тогда Леонард, в студенческой юности любивший петь под гитару, отправился в США, чтобы попробовать себя в качестве фолк-певца, на которых в те годы был большой спрос. Его песня «Сюзанна», которая и по сей день является лидером по части перепевок, стала хитом в исполнении тогдашней звезды Джуди Коллинз – она-то и вытащила Леонарда на сцену, сунув ему в руки гитару (во всяком случае так гласит популярная легенда). Так или иначе, он выступил на нескольких фолк-фестивалях, после чего его заметил великий искатель талантов Джон Хэммонд-старший (давший, в частности, старт карьерам Билли Холидэй, Каунта Бейси, Боба Дилана и Брюса Спрингстина) и заключил с ним контракт, результатом которого стал первый альбом.
Видео: youTube/пользователь: Jan Hammer
Канадский еврей с проникновенным взглядом, Коэн пел о любви и о смерти, как уже было сказано выше, и вторая обходила его стороной, в то время как первая была постоянной спутницей. Вернее сказать, она персонализировалась в героинях его романов, имена которых становились названиями песен или, наоборот, имена из названий воплощались в живых женщинах. Так было, к примеру, с Марианной Илен (So Long, Marianne) и Сюзанной Вердаль (Suzanne), так было с другими, чьи имена не упоминались (в том числе Джони Митчелл и Джанис Джоплин – это к ней он обращается в песне Chelsea Hotel Nо.2), но всякий, слушая песни Коэна, может почувствовать, что за той или иной строкой стоит конкретная женщина. Что же до смерти, то с ней у Коэна свои непростые отношения: мне кажется, за одну только строчку из песни Take This Waltz («плечо, на котором так любит поплакаться Смерть») можно получить право жить вечно.
Видео: youTube/пользователь: rberezin1
Да, женщины любили Коэна, и он отвечал им взаимностью, которая оборачивалась еще и невероятно трепетным отношением даже к бывшим. Некогда Леонард бросил фразу: «Я никогда не обсуждаю своих портных и женщин», – броско, немножко на публику, но зато честно. И женщины никогда не бросали своего кавалера (именно так он значился на обложке альбома Death A Lady’s Man, буквально похороненного продюсированием грядущего убийцы, автора технологии «стены звука» Фила Спектора). Женщины Коэна – не только те, кто дарил ему сердце, среди них его бэк-вокалистки, соавторы, продюсеры – Шэрон Робинсон, Дженнифер Уорнз, Анжани Томас, Перла Баталья, Леанна Унгар.
Тембры и слова
Леанна Унгар, кстати, появившись в роли продюсера альбома Recent Songs, фактически придумала Коэну его фирменный голос последних тридцати с лишним лет – тот самый нижайшего тембра баритон на грани шепота (на более ранних записях голос Леонарда звучит иначе, чуть выше). Но слова, которым этот голос придавал убедительности, были и раньше, даже до песен. Стихи Коэна – это отнюдь не тексты его песен: если поискать и найти изданный на русском сборник «Цветы для Гитлера», за 12 лет ставший библиографической редкостью, легко в этом убедиться. Вот, к примеру:
Я не верю радиостанциям
России и Америки
но мне нравится музыка и
мрачные европейские голоса, объявляющие джаз
Я не верю опиуму или деньгам
хоть их и трудно достать
и за них карают долгими сроками
Я не верю любви
посреди своего рабства я
не верю
(из стихотворения «Стиль»)
Кстати говоря, и оба романа – «Любимая игра» и «Прекрасные неудачники» (в честь последнего, к слову, юный Крис Ри в свое время назвал свою первую группу) – тоже не исполнялись. Впрочем, до тех пор, пока Коэн не стал тем, кем он стал, эти книги, непросто придуманные и причудливо написанные, кроме спецов-филологов и читать-то никто не хотел. Сам Коэн пронзительно и самоиронично писал о последнем в предисловии к китайскому изданию: «Этот роман был написан за столом посреди скал, сорняков и маргариток, что росли возле моего дома на острове Гидра. Тогда стояло очень жаркое лето, а я ходил с непокрытой головой. Поэтому то, что вы держите в руках, скорее, результат солнечного удара, нежели книга».
Видео: youTube/пользователь: LeonardCohenVEVO
Когда б вы знали, из какого сора
Неисповедимы пути, которыми ходят известность и популярность. До 1994 года песни Леонарда Коэна были все же достоянием достаточно узкого круга меломанов и любителей изящной словесности. Но вышел в свет фильм «Прирожденные убийцы», снятый по сценарию Квентина Тарантино Оливером Стоуном, и в нем прозвучала песня Коэна The Future с одноименного альбома, вышедшего за пару лет до того, и мир буквально сошел с ума по Леонарду. Широкие массы с энтузиазмом стали постигать его дискографию, рок-группы стали делать кавер-версии его песен, ненофиты стали погружаться в смыслы и, как полагается, делать из них свои выводы. Это не хорошо и не плохо, но это как минимум объясняет совершенно необъяснимые цены на его концерт в Кремле (впрочем, там всегда необъяснимое ценообразование), хотя легче от этого не становится. Но главное, именно после того фильма Коэн стал полноценной частью культурного кода человечества (это обычное дело, с Игги Попом тоже самое произошло после «Аризонской мечты»). Пиратские тиражи CD c альбомом The Future превзошли все мыслимые пределы – он красовался в каждом ларьке в пределах Садового кольца, да и за его пределами. Культуртрегерство – штука двусмысленная, если происходит сознательно, но как стихийная сила неумолимо. С Коэном, кстати говоря, эта история повторилась второй раз как гротеск: прозвучавшая в саундтреке к мультфильму про Шрека Hallelujah, спетая даже не автором, а Джоном Кейлом, породила новую истерию и внедрила песню-исповедь, песню-откровение в репертуар шоу типа «Голос». Но хотя бы за то, что песня Waiting For The Miracle прозвучала и была услышана, Оливеру Стоуну и Квентину Тарантино большое человеческое спасибо.
Видео: youTube/пользователь: Bine P
«Ты хочешь, чтобы стало темнее»
Но пора вернуться в нынешний день. Уже в сентябре все знали о грядущем альбоме: меломаны в соцсетях шептали друг другу о том, что «Коэн написал музыкальное завещание». Великий старик подлил масла в огонь: в середине октября в The New York Times появилась большая статья-профайл Дэвида Ремника, в которой автор привел услышанные им из уст Коэна слова: «Я готов умереть. Надеюсь, что это будет не слишком неуютно». Впрочем, неделю спустя бард успокоил занервничавшую было общественность (все-таки 82 года!) во время публичного предварительного прослушивания альбома: «Я тут недавно сказал, что готов умереть. Но, думаю, я преувеличивал. Вечно я все драматизирую. Вообще-то я намерен жить вечно». Общественность выдохнула: она не готова терять еще одного гуру. В рок-н-ролле, к которому волей-неволей мистер Коэн имеет отношение, их и так немного было, а осталось и того меньше.
Видео: youTube/пользователь: LeonardCohenVEVO
Видео: youTube/пользователь: LeonardCohenVEVO
Вместо эпилога
. Когда-то писатель Луи Де Берньер достаточно иронично описал Коэна в «Мандолине капитана Корелли»: «На остров прибыл печальный канадский поэт – он специализировался на стихах о попытках самоубийства и метафизических похоронных плачах». Нынешнего Коэна в это остроумное лекало никак не втиснешь. Он больше любых лекал. Он свешивает руку с сигаретой с обложки нового альбома (в виниловой версии это выглядит особенно эффектно) и, кажется, вот-вот стряхнет пепел прямо на стол, где лежит пластинка. Да нет, какое завещание. Так, временная передышка. Он будет жить вечно.