какой офицер царской армии воевал на стороне советской власти
Почему в ряды Красной армии вступали царские генералы и офицеры
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Многие побывали в нескольких армиях: УНР, Добровольческая армия, донские казаки. Силы разные, а цель одна – они были противниками большевиков. Но самое интересное, что немало офицеров дореволюционного времени в результате приняли сторону именно большевиков.
А. Ганин, историк, сделал вывод, что в период 1918-1920 гг. через РККА прошло около 120 000 бывших военных чинов и офицеров, при этом приблизительно 40% генштабистов, из которых немало тоже побывали в рядах различных военных сил. Естественно, подавляющее большинство – результат мобилизации. Некоторые были перебежчиками, другие считали, что воюют против своих, но без них было бы сложно. Более того, без профессионалов своего дела Красная армия могла бы никогда не прийти к победе. Это отмечали даже Вацетиса и Ленин.
Причины перехода на другую сторону баррикад
Поводов, чтобы перейти на сторону большевиков у офицеров царской армии было немало: мобилизация, конформизм, потребность обеспечивать близких, карьеризм, вера в идеалы революционного времени, желание оставаться полезным стране вне зависимости от политики. К большевикам шли и многие из тех, кто не поддерживал лидеров-революционеров, их политику, идеи, социализм и советскую власть в целом, но почему? Ярким примером стал С. И. Одинцов, генерал-майор, православный, потомственный дворянин, который практически с первых дней поддержал именно большевиков.
На самом деле для большого количества офицеров среднего ранга, а также генералов самым страшным была, царившая в то время анархия. Ее им хватило еще в 1917 г. Для офицеров развал действующей армии, «керенщина», двоевластие, демагогия политики, нападение на командующий состав, комитеты солдат стали трагедией.
Большевики же со всеми своими идеями, непрофессиональными комиссарами, социалистическими и радикальными взглядами, отменой погонов и красными знаменами смогли сделать практически невозможное – «приручили революционную стихию» и начали возрождать армию. И даже несмотря на противоположные идеи и другие знамена, они смогли создать регулярную армию, в которой было одно начальство и дисциплина.
А что с белыми? Многие из них уходили в партизаны, где руководили атаманы. Кстати, с этим направлением антибольшевистские центральные власти не смогли справиться до тех пор, пока не закончилась Гражданская война. В связи с этим немало бывших царских офицеров делали выбор в пользу большевиков, так как прежде всего видели в них возможность того, что и армия, и государство будут сохранены, закрывая глаза на политический радикализм и их революционный настрой.
Ряд офицеров не теряли надежду впоследствии, пользуясь своим положением в РККА, вернуться к буржуазной республике и монархии. Осознав, что ничего не получится, некоторые вели подпольную деятельность, очень рискованную, или снова переходили к белогвардейцам. Другие же, оставаясь консерваторами до мозга костей, работали честно.
Но и здесь была проблема – они всегда оставались под пристальным наблюдением и подозрением, нередко их сокращали с постов, делали жертвами «показательных» дел. К сожалению, немало таких офицеров оказалось жертвами этой безжалостной машины и интриг.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Царские военспецы Красной армии – предатели или герои?
Бывшие царские офицеры сыграли – больше было просто некому – ведущую роль в создании Красной армии, став в обеих ипостасях мостом между современной российской армией и армией императорской. Кем они были: предателями, ландскнехтами или военными профессионалами?
День защитника Отечества, отмечаемый в России и некоторых странах СНГ 23 февраля, – праздник общенародный, и он связан одновременно с Красной и Императорской русской армией. О том, что у современной Российской армии именно такое родство, свидетельствует её штандарт: на красном фоне с четырьмя звёздочками по краям красуется в центре двуглавый орёл со словами: «Отечество, Долг, Честь». При этом военнослужащие используют при официальном обращении слово «товарищ».
Однако мало кто при этом задумывается о том, что мостом между старой и новой армией, которая в 1991 году вновь превратилась в российскую, были царские офицеры и генералы, которые пошли служить к большевикам, а вовсе не белые офицеры и генералы, немногие из которых вернулись после поражения в Гражданской войне из-за границы в Советскую Россию. И что поэтому в основном они, красные военспецы, восстановили русские военные традиции и стали источником всего хорошего, что появилось в новой армии, начинавшей как сборище трусливой, разнузданной, распущенной революцией вооружённой солдатни, что и показали её первые провальные столкновения с малочисленными немецкими частями.
Красная гвардия, революционная матросня не годились в качестве военной силы, стране нужна была настоящая армия. Фото: www.globallookpress.com
Плохие или хорошие?
Отношение к сотням офицеров и генералов бывшей Императорской армии, поступившим после октябрьской революции на службу к большевикам, значительная часть которых стала, кстати, жертвой сталинских «чисток» в 30-е годы ХХ века, менялось в России от эпохи к эпохе. И колебалось оно в основном между уважением и презрением. И сегодня некоторые видят в красных военспецах благородных представителей военного сословия («Есть такая профессия – родину защищать»), решивших быть в Гражданской войне вместе с «народом», жаждавшим социальной справедливости. Другие же – шкурников, предателей и «авантюристов», пошедших на службу к безбожной коммунистической власти, в то время как настоящие патриоты России всеми правдами и неправдами пробирались в Белые армии, чтобы воевать против большевиков за созыв Учредительного собрания, за «Веру, Царя и Отечество».
Белые были очень разнородны, и монархисты среди начальствующего состава были в меньшинстве. Им не давали ходу, чтобы не смущать демократическую «совесть» «союзников», которые с помощью послушных им чехословаков и запустили, собственно, Гражданскую войну в России.
Имея возможность после 11 ноября 1918 года, когда закончилась Великая война, с лёгкостью разогнать узурпировавших власть в России большевиков, послав в Россию мизерную часть своих огромных армий, «союзники» разжигали вместо этого пламя Гражданской войны. Они рассчитывали, что Россия выйдет из неё ослабевшей и покладистой, а ещё лучше – расколовшейся на ряд государств, что уже произошло с её окраинами, которые «союзники» быстро признали «независимыми» государствами за счёт страны, помогавшей Франции вернуть Эльзас и Лотарингию.
Что может быть хуже хаоса?
Красная Армия родилась в самый трагический период истории России. Новый 1917 год солдаты, офицеры и генералы Императорской армии, хорошо подготовленные и прекрасно вооружённые, встречали тостами за победу. Они были готовы к победоносным сражениям с изнемогающим врагом – голодными немецкими солдатами, продолжению наступления в Галиции против деморализованных австро-венгров, к десантной операции на Босфоре, способной привести к быстрому окончанию войны.
Однако внутренняя смута, организованная прозападной элитой и внешними силами, не позволила этому сбыться. Устранение Царя, февральская революция, управленческая бездарность новой власти привели к полному развалу в стране. Опасаясь, что армия может вмешаться и покончить с воцаряющимся беспределом, Временное правительство сделало всё, чтобы её развалить, дискредитировать офицерский состав, лишить его дисциплинарной власти. В этих невыносимых условиях воюющая армия продержалась почти год, прежде чем случилось неизбежное: массовое дезертирство, расправы над офицерами. То же самое произошло бы с любой другой армией, если бы она оказалась в аналогичных условиях.
Крах Российской империи привёл немецкие войска в Киев и Ростов-на-Дону, а турок – в Баку. Фото: www.globallookpress.com
И даже быстрее. Россию со всех сторон окружали враги – страны, которые воевали с ней в годы Великой войны, и «союзники», которые были ещё худшими врагами, потому что считались друзьями. И даже после перемирия, когда корчившейся в революционных конвульсиях России было нечем воевать, немцы и австро-венгры заняли почти всю Украину, Ростов-на-Дону, Крым, подошли к Петрограду, а разбитые русскими турки захватили Баку. Кто бы ни был у власти в России, стране нужна была армия, и поэтому нет ничего удивительного в том, что многие бывшие царские офицеры и генералы откликнулись на призыв новой власти её создать.
Почему они пошли к большевикам?
Бывшие царские военные откликнулись на этот призыв по различным причинам. Обычно приводят основные три: пошли служить новой власти по приказу, от голода (не имевшие иной профессии офицеры и их семьи, лишённые зарплат и пенсий, реально от него умирали), чтобы перейти к белым, которые начинали сопротивление узурпаторам-большевикам.
Действительно, большевики не церемонились с теми, кто им не подчинялся. Одним из первых декретов новой коммунистической власти была отмена денежного содержания офицерским жёнам, лишение пенсий и зарплат командного состава. Экономика страны рухнула. Работать было негде. Начались голод, анархия, зверства. И каждый день приходили известия, что кто-то оторвал от России ещё один кусок.
Это было невыносимо. Требовался порядок, для начала – любой. Нужно было срочно воссоздать армию, чтобы спасать страну. То, что новое отечество было «социалистическим», дела особо не меняло: всё равно Россия оставалась Россией, даже если у её народа временно помутился рассудок. Для начала необходимо было удержать остатки страны, а потом и собрать её всю. На союзников до осени 1918 года надежды не было, а потом они быстро испарились. Рассчитывать следовало лишь на свои силы. Многие далёкие от политических хитросплетений русские офицеры считали большевиков временщиками и верили в то, что чем больше порядочных и честных людей поддержат новую власть, тем скорее она цивилизуется и избавится от своей дикости, идущей от невежества масс. И нередко сознательно жертвовали своей жизнью во имя высших интересов страны, сотрудничая с большевиками.
Генерал Антон Деникин не считал, что старую армию развалили большевики. Фото: www.globallookpress.com
В послереволюционных мемуарах последнего протопресвитера Русской армии и флота Георгия Шавельского, занимавшего потом аналогичный пост главы военных священников у генерала Деникина в Добровольческой армии, есть такой любопытный эпизод – встреча автора с будущим Походным атаманом Кубанского войска генералом Болховитиновым в июне 1918 года в Москве, где будущий соратник генерала Деникина занимал пост… инспектора по формированию Красной армии. «Он пригласил меня в свой вагон, где мы долго с ним беседовали. Между прочим, он сказал мне: «Не удивляйтесь, что я тут на службе. Если Бог поможет мне сформировать хоть один настоящий корпус, виселиц не хватит для здешних мерзавцев»».
Однако и эта позиция не исчерпывает всех спектров мотивации старых военных специалистов, которые пошли служить к красным. Многие видели, что революция – это не просто мужицкий бунт, который можно прекратить, выпоров бунтовщиков и вернув награбленное обиженным имущим классам, после чего зажить по-старому, ничего не меняя. Они видели, что за революцией стоит идея, ложная, недостижимая, но пленительная для широких полуграмотных народных масс.
Эти офицеры и генералы понимали, что нужно время, чтобы народ в ней разуверился, а сейчас он будет за неё воевать. А они не хотели воевать со своим народом. Эту позицию разделял генерал от кавалерии и будущий главный инспектор кавалерии РККА Алексей Брусилов, написавший в своих мемуарах:
В самом начале революции я твёрдо решил не отделяться от солдат и оставаться в армии, пока она будет существовать или же пока меня не сменят. Позднее я говорил всем, что считаю долгом каждого гражданина не бросать своего народа и жить с ним, чего бы это ни стоило.
«Я больше 50 лет служу русскому народу и России, хорошо знаю русского солдата и не обвиняю его в том, что в армии явилась разруха. Утверждаю, что русский солдат – отличный воин, и как только разумные начала воинской дисциплины и законы, управляющие войсками, будут восстановлены, этот самый солдат вновь окажется на высоте своего воинского долга, тем более, если он воодушевится понятными и дорогими для него лозунгами. Но для этого требуется время», – подчёркивал этот один из самых талантливых русских генералов Великой войны, много постаравшийся, несмотря на категорическое неприятие большевизма, для новой русской армии.
Были, однако, наряду с неизбежными шкурниками, приспособленцами или теми, кто служил большевикам банально за деньги, и такие офицеры и генералы, которые делали это по идеологическим соображениям. И вряд ли их стоит осуждать.
К последним относится один из первых русских геополитиков генерал-лейтенант Андрей Снесарёв, возглавлявший с августа 1919 года до июля 1921 года Академию Генштаба РККА. Он прекрасно понимал, что у белых с такими союзниками, как англичане и французы, нет никаких шансов победить в Гражданской войне, что они могут лишь затянуть её, ослабить Россию, что собрать её могут только одержимые духом экспансии большевики. И, конечно, он не удивился, когда узнал, что с другой стороны его соперником является ведущий британский геополитик Хэлфорд Маккиндер, назначенный в 1919 году британским Верховным комиссаром на юге России. Он делал всё, чтобы генерал Деникин, воевавший за «единую и неделимую Россию», не победил, после того как хорошо постарался ради создания на её территории лимитрофных государств – Польши, Эстонии, Латвии, Литвы.
Это понимали даже многие из тех, кто находился у белых. Данный вопрос осторожно поднимает в своих очень честных мемуарах тот же протопресвитер Шавельский: «Может быть, ошибкой ген. Деникина было и его большое доверие к англичанам. Ген. Холлман и другие англичане были постоянными его советниками. Всегда ли англичане были добрыми советниками Главнокомандующего? Не преследовали ли они больше свои, чем наши интересы? Не затягивали ли они в своих целях намеренно развязку великой нашей трагедии? Эта мысль мучила многих».
Можно предположить, что это понимали и первый командующий Красной армии, потомственный дворянин, генерал-лейтенант бывшей Императорской армии Михаил Бонч-Бруевич, получивший прозвище «советский генерал», и начальник Полевого штаба РККА, бывший царский полковник Сергей Каменев, и потомственный дворянин, генерал-майор Александр Самойло, занимавший пост начальника всероссийского Главштаба, и многие, многие другие. Все они работали не на кровавую большевистскую власть, а на будущую Россию, сохраняя военные традиции России старой.
Бывший полковник Императорской русской армии Борис Шапошников был единственным, к кому Иосиф Сталин обращался по имени-отчеству. Фото: www.globallookpress.com
Добрые традиции – сохранили
И весьма успешно. Посетивший в 1937 году военный парад на Красной площади другой «красный» генерал – граф Алексей Игнатьев написал, потрясённый, в своей знаменитой книге «Пятьдесят лет в строю»: «Тра-тра-та-та-та. » – это наш старый, знакомый кавалерийский сигнал «Рысь». Неужели появившаяся у Исторического музея конница перейдет в рысь? Перешла, и глаза впиваются в прекрасных коней, в отличную посадку комсостава. На рысях же проходит и артиллерия в конных запряжках: первая батарея на рыжих. «Неужели вторая пройдет на вороных? Так и есть. А третья – на гнедых? Быть не может!» – думаю я. И радостно становится, что русские военные традиции сохранены».
А как могло быть иначе, если русское офицерство, исходя из своего понимания того, что происходит со страной и где должно быть место каждого из них, разделилось примерно поровну между Красной и Белой армиями, причём генштабистов – наиболее образованных кадров старой армии – у красных оказалось больше, чем у белых. Среди последних было много горячих патриотов России и талантливых военных, например, генералы Петр Врангель и Николай Юденич, но своё боевое искусство новой армии России передали не они, а красные военспецы, некоторые из которых, несмотря ни на что, дожили до Великой Отечественной войны, командуя дивизиями, армиями и фронтами. Борис Михайлович Шапошников, маршал Советского Союза и бывший полковник Императорской армии, был единственным человеком, которого советский лидер Иосиф Сталин называл по имени-отчеству. Некогда штабс-капитан Фёдор Толбухин защищал Сталинград, освобождал Крым и Южную Европу, дойдя до Австрии. В освобождённых от гитлеровцев европейских странах старые русские генералы-эмигранты и офицерство, за небольшим исключением, встречали Красную армию с гордостью и со слезами на глазах, умиляясь погонам и генеральским лампасам, так похожим на их собственные. История расставила всё на свои места.
Отнюдь не комиссары громили «Белых»! Царские генералы, перешедшие на сторону большевиков
Список генералов, перешедших на сторону красных, не так уж мал – это вовсе не два-три человека, а целых 164. Но у каждого из них были свои мотивы и причины так поступить.
Расскажем о наиболее известных и интересных генералах Российской Империи, сделавших выбор в пользу большевиков. Что толкнуло их на такой шаг и можно ли их назвать «предателями» — разберемся вместе.
Михаил Бонч-Бруевич
Генерал-майор императорской армии был родным братом известного большевика Владимира Бонч-Бруевича, занимавшего после революции пост управделами Совета Народных комиссаров. Братья были выходцами из дворянского рода. При этом после перехода на сторону большевиков Михаил стал заметной фигурой, был назначен начальником штаба Ставки и сыграл большую роль в разгроме белогвардейцев.
Михаил Бонч-Бруевич
Любопытно, что супруга Николая II Александра Федоровна весьма недолюбливала Бонч-Бруевича и постоянно требовала от мужа, чтобы он убрал резкого и малообщительного генерала, не пришедшегося по вкусу дворцовой знати. В итоге генерала сняли с ключевой должности начальника штаба Северо-Западного фронта и понизили, назначив на абсолютно номинальный пост генерала для поручений штаба Северного флота. Разумеется, это не могло не повлиять на лояльность Михаила Дмитриевича к власти. После Февральской революции он одним из первых заявил о поддержке Временного правительства, а после Октября стал первым генералом, перешедшим к большевикам.
Благодаря высокому посту и влиянию брата, а также тому, что сын Михаила Константин служил в ОГПУ, сталинские репрессии обошли бывшего царского генерала стороной. Он арестовывался лишь раз, в 1931 году по подозрению в участии в антиправительственном заговоре. Мер физического воздействия к Бонч-Бруевичу не применялось, участия своего в контрреволюционных организациях он не признал, и после дачи показаний его выпустили.
Дмитрий Шуваев
Генерал от инфантерии, военный министр и член Государственной думы, в 1917 году сразу после Октябрьского переворота, был арестован, но вскоре отпущен. В 1918 году он вступил в РККА, став главным военным интендантом в Петрограде, стал преподавать в военных учебных заведениях. В 1926 году вышел в отставку и уехал на постоянное жительство в Липецк. Во время преподавания в учебных заведениях подчеркивал свое простое происхождение, напирая на то, что сам прошел в молодости сложный путь от рядового до генерала.
Летом 1937 года был арестован и обвинен в антисоветской агитации, но вскоре отпущен «по болезни». Однако зимой того же года был осуществлен повторный арест. 83-летнего старика обвинили в «террористических замыслах против вождя ВКПб» и приговорили к расстрелу. Реабилитирован в 1956 году после ходатайства сына.
Андрей Зайончковский
Генерал от инфантерии, после Февральской революции был уволен со службы с сохранением мундира и пенсии. После же Октября в 1918 году вступил в ряды Красной Армии, занимал должности старшего делопроизводителя, начальника штаба армии. С 1921 года стал агентом ОГПУ. Сведения, данные Зайончковским и его дочерью, впоследствии стали основанием для так называемого дела «Весна» — репрессий в отношении бывших офицеров императорской армии, перешедших в свое время в РККА. Аресты проводились в 1930-1931 годах, только в Ленинграде в 1931 году по этому делу было расстреляно более тысячи человек, а всего арестовано было более трех тысяч.
Андрей Зайончковский лично участвовал в операции ГПУ «Трест», результатом которой стало заманивание в СССР секретного агента британской разведки Сиднея Рейли, а также бывшего эсера и ярого антисоветчика Бориса Савинкова.
До своей смерти в 1926 году являлся профессором Военной академии имени Фрунзе. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Платон Лечицкий
Генерал Лечицкий в Первую мировую войну был одним из авторов знаменитого «Брусиловского прорыва». Платон Алексеевич происходил из семьи сельского священника и всего достиг лишь своими талантами.
В начале Февральской революции он вышел в отставку, так как очень тяжело переживал развал армии, даже отказался от должности главнокомандующего армиями Западного фронта. После Октябрьской революции голодал, однажды его арестовали за «спекуляцию» продуктами, правда, вскоре выпустили. В 1920 году от безысходности, желая поправить свое положение, вступил в РККА, был назначен на должность инспектора пехоты и кавалерии. В 1921-м арестован и отправлен в Таганскую тюрьму, где умер от истощения.
От голода в тюрьме умер и еще один царский генерал – Владислав Клембовский. В 1918 году перешел на сторону большевиков, в военных действиях участия не принимал, занялся исторической работой.
Будучи арестованным в 1920 году после поражения Красной армии под Варшавой по обвинению в пособничестве полякам, генерал был заключен в Бутырскую тюрьму. Долгое время содержался в камере без допросов, в конце концов объявил голодовку. Через некоторое время полномочный представитель ВЧК попытался убедить Клембовского прекратить голодать, но это не удалось. Однако интереса к его делу проявлено не было, никто не попытался помочь генералу, и в результате он скончался от истощения в июле 1921 года.
Алексей Брусилов
Уроженец дворянского рода, происходил из генеральской семьи и пошел по стопам отца, выбрав военную карьеру. Один из авторов знаменитого «Брусиловского прорыва» — тактики, заключавшейся в наступлении разом всех армий. Основной идеей было лишить врага возможности угадать место главного удара и тем самым предотвратить активное сопротивление. В итоге русской армии удалось взять Луцк и продвинуться вперед на 65 километров.
Другие судьбы
Интересно, что не все генералы, поначалу добровольно вступившие в РККА, надолго там задерживались. Так, генерал от инфантерии Николай Михайлович Воронов, вступив в 1918 году в Красную армию и назначенный членом Высшей аттестационной комиссии, при первой возможности перешел на сторону белых, став участником Великого Сибирского Ледяного похода. В 1922 году упоминался как состоящий в распоряжении командующего войсками Временного Приамурского правительства, далее судьба его неизвестна.
Некоторым же удалось эмигрировать – так, например, генерал от инфантерии Дмитрий Долгов, вступив в РККА, стал членом военно-исторической комиссии. После 1920 года сумел добиться разрешения на выезд из страны и эмигрировал в Бельгию. Скончался в Брюсселе в 1939 году.
Большинство поступивших на службу в Красную армию генералов были назначены преподавателями в различные военные учебные заведения. Многие просуществовали на преподавательских кафедрах без эксцессов и умерли своей смертью. Но тем, кому не посчастливилось дожить до 1930-х годов, пришлось испытать на себе весь ужас времени. Кто-то после ареста, содержания в тюрьме и допросов был отпущен, но значительная часть подверглась различного рода репрессиям. Многие из бывших генералов были расстреляны (например, генерал-майоры Борис Столбин, Евгений Мартынов, Павел Сытин и другие), часть получила тюремные сроки, некоторые отделались ссылкой (так, например, генералу Александру Сиверсу было запрещено проживание в 12 крупных городах страны, ему пришлось переехать в маленький городок Данилов Ярославской области).
Алексей Игнатьев
Особняком в списке царских генералов стоит судьба Алексея Игнатьева – генерал-майор, происходивший из древнего дворянского рода и имевший графское достоинство, на момент Октябрьской революции он был военным агентом во Франции и руководил доставкой в Россию военных заказов. Советскую власть принял, но остался за границей.
На момент революции на руках генерала Игнатьева оставались значительные средства (225 миллионов франков золотом), принадлежавшие государству. Поначалу он принял решение положить их в банк на свое имя, что и сделал. Многие представители русского военного зарубежья уговаривали генерала снять средства и отдать их на благо эмигрантов.
Но тот отказывался, а в 1925 году передал деньги советскому правительству. За эти действия был признан в эмигрантской среде «предателем» и приговорен к смерти. Под «приговором» подписался и родной брат Игнатьева Павел. На Алексея Алексеевича было совершено покушение, причем пуля прошла буквально в миллиметре от головы.
До 1937 года Игнатьев работал в советском торговом представительстве в Париже, после же принял решение вернуться в СССР. Работал в военных учебных заведениях, был принят в Союз писателей, являлся редактором военно-исторической литературы.
В 1943 году Алексей Игнатьев стал инициатором возрождения кадетских училищ. Сталин лично одобрил это предложение – так появилось легендарное Суворовское училище. Также генерал инициировал возвращение в армию погон.
С 1947 года – в отставке, написал мемуары «Пятьдесят лет в строю». Умер в 1956 году, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Владимир Федоров
Роль «военспецов» в создании Красной армии
На самом деле список генералов, перешедших на сторону большевиков, достаточно обширен: всего добровольно на службу поступило 164 человека. Кто-то сделал это из принципиальных соображений, искренне сочувствуя пропагандируемым новой властью идеям. Кого-то вынудили на такой шаг нищенские условия существования. Все перешедшие из царской в Красную армию генералы и офицеры носили общее название «военспецов». Многих бывших военнослужащих царской армии призывали на службу в принудительном порядке – ведь сам В.И. Ленин признал необходимость перехода к регулярной (а не «партизанской») армии – а это значило, что нужно привлекать опыт предыдущих поколений. Именно призванные или добровольно перешедшие на сторону большевиков специалисты помогли создать регулярную Красную армию в том виде, в котором она впоследствии существовала.
Поначалу идею привлечения «врагов» к делу управления армией многие восприняли в штыки – особенно «левые коммунисты». Однако большинство руководителей из числа советского правительства понимало необходимость данного шага. Несогласные напирали на то, что «военспецы» могут быть привлечены только как сторонние специалисты – но ни в коем случае нельзя давать им звания действующей армии.
Любопытно, что Л.Д. Троцкий был ярым сторонником привлечения военспецов – до такой степени, что даже призывал к абсолютному доверию бывшим царским генералам и офицерам, полагая, что в их работу не нужно чрезмерно вмешиваться. Однако такой подход был в дальнейшем тоже осужден – ведь бывали случаи, когда «спецы» в удобный момент быстро «перебегали» на сторону белых…
Случались и довольно забавные ситуации – например, генерал-майор Генерального штаба А.А. Самойло был в 1942 году награжден лично Сталиным «за непрерывную 50-летнюю службу стране». Получается, что генерала наградили за службу не только в советских войсках, но и в царской армии.
Александр Самойло
Кстати, генерал Самойло также является примером «счастливчика», сумевшего найти себя в новой стране. Он дожил до 94 лет, после революции посвятил себя преподавательской работе. В 1948 году вышел в отставку, написал мемуары «Две жизни», похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Судьба бывшего генерала царской армии, перешедшего на сторону большевиков, отражена в советском художественном фильме режиссера Алексея Германа «Седьмой спутник». Такое название обуславливается объяснением главного героя, которое он дает, оказавшись в стане белых. На вопрос, почему же он перешел в РККА, генерал (в исполнении актера Андрея Попова) рассуждает, что пространстве имеются крупные тела, притягивающие более мелкие – и в результате появляется «какой-нибудь седьмой спутник…»
Кадр из фильма «Седьмой спутник»
Интересно, что автором повести, по которой был снят фильм, являлся бывший офицер царской армии, в советское время ставший известным писателем, Борис Лавренев.
Так почему же царские генералы, даже те, кто откровенно не принимал идеи большевиков, все же вступали в РККА? На этот вопрос дал исчерпывающий ответ генерал-лейтенант Евгений Искрицкий, в 1931 году приговоренный к 10 годам лагерей. Свое вступление в Красную армию на допросах он объяснял следующим образом: «Для меня было очевидно, что процесс большевизации России будет неотвратимым и что мы, представители старого режима, будем страдающей стороной, со всеми вытекающими из этого последствиями».
Кроме того, для Искрицкого и его «коллег»-царских генералов было принципиальным моментом, что во время его перехода еще был открыт Германский фронт – то есть таким образом они стремились продолжить защищать свою страну – согласно присяге и долгу. А уже после окончания Первой мировой, когда началась Гражданская война, большинство генералов, не желая выступать против «своих», перешли со строевой работы на чисто научную, преподавательскую.
Дальнейшая судьба генералов была различной: 35 человек расстреляли в годы репрессий, еще 25 получили тюремные сроки в лагерях, судьба еще 35 человек осталась неизвестной, 14 человек бежали за границу или к белым, двое были казнены белыми. Еще 31 человек умерло до начала больших репрессий, а 15 человек пережили период большого террора без последствий.
В частности, повешен белыми был попавший в плен бывший генерал-майор царской армии Александр Николаев. На допросах он гордо заявил, что не стыдится своего перехода – он, как военный, подчинен и повинуется официальному на настоящий момент правительству страны, пусть даже в чьих-то глазах оно незаконно.
Речь генерала настолько впечатлила допрашивавших его офицеров, что они засомневались в правоте своих убеждений. Но страх перед осуждением солдат взял верх – и «перебежчик» был казнен.
В наше время все чаще можно встретить утверждение, что царские генералы были «иудами» и «предателями Родины». Но так ли это на самом деле? Думается, что нет… Большинство из генералов и офицеров видели в службе РККА свой воинский долг, они остались и защищали отчизну как в Первой мировой войне, так и позже, в Великой Отечественной. Чего не скажешь о «беляках»-эмигрантах, многие из которых впоследствии откровенно симпатизировали фашизму, позволяли себе одиозные высказывания и даже вступали в гитлеровскую армию.
Самый известный из таковых – бывший генерал императорской армии П.Н. Краснов, но были и другие – например, перешедший сначала в РККА, потом вернувшийся к белым, эмигрировавший и ставший одним из основателей так называемого Русского корпуса генерал-майор Борис Гонтарев. Поэтому кто здесь настоящий предатель Родины – еще вопрос.
Конечно, имелись и среди «советских генералов» люди, забывшие о чести – а может быть, превратно толковавшие это понятие. Они сдавали своих же сослуживцев, плели интриги.
Впрочем, относительно общего количества таких людей было менее 2% — пожалуй, наиболее одиозной фигурой здесь является лишь А. Зайончковский, ставший активным агентом ГПУ и инициировавший репрессии против «коллег». Прочие же остались верны представлениям о чести и долге.