какой командир участвовал в столетней войне
Столетняя война (1337-1453 гг.)
В 1328 г. со смертью бездетного короля Карла IV Красивого во Франции пресеклась прямая линия династии Капетингов. Новым королём бароны избрали его племянника — графа Филиппа Валуа. Английский король Эдуард III (наследник Капетингов по материнской линии) предъявил претензии на французский трон. Но ему отказали, поскольку во Франции власть не передавалась по женской линии. «Спор из-за короны» послужил непосредственным поводом для начала войны.
Причины войны и расстановка сил
Тем не менее англичане не прекратили попыток расширить свои владения в этой части континента. Обе страны соперничали и в стремлении подчинить себе графство Фландрия, славившуюся богатыми городами, в которых делали сукно из английской шерсти.
Англия подготовилась к войне лучше, чем Франция. Британия располагала значительными материальными ресурсами, поскольку в стране кроме чрезвычайных налогов собирался и постоянный («щитовые деньги» — плата за освобождение рыцарей от воинской службы). На эти деньги можно было содержать наёмное войско.
В отличие от Франции во время войны в распоряжение английского короля поступало ополчение свободных крестьян (йоменов), славившихся искусной стрельбой из длинных луков. Они поражали цель на расстоянии около 350 м и успевали сделать три выстрела за то время, за которое французы, вооружённые арбалетами, делали один выстрел.
Сравнительно небольшой английский флот успешно атаковал врага на море и обеспечивал беспрепятственную высадку войск на континент. Союзниками Англии выступали города Фландрии, германский император, короли Арагона и Португалии.
Во Франции ощущалась серьёзная нехватка денег, поскольку постоянных налогов не было, а чрезвычайные полностью собрать не удавалось. Армия состояла из рыцарей и иностранных наёмников (преимущественно немецких пехотинцев и генуэзских арбалетчиков). Французские рыцари воспринимали войну как спорт, предпочитая во время сражений вступать в поединок с равным себе противником, а не подчиняться приказам или согласовывать свои действия с пехотой.
Францию поддерживали Папы, с 1309 по 1377 г. имевшие резиденцию во французском Авиньоне, короли Шотландии, Чехии и Кастилии, герцог Лотарингии. Впоследствии союзники и Франции, и Англии неоднократно менялись.
Английское наступление
В мае 1337 г. Филипп VI, обвинив Эдуарда III в неисполнении вассальных обязанностей, заявил о конфискации Аквитании. В ответ Эдуард III объявил войну Франции. Французы начали с того, что попытались вытеснить англичан из крепостей Аквитании и атаковать город Бордо, но не добились успеха. Осенью 1339 г. британская армия во главе с королём вторглась в Северную Францию и разграбила её. Хронист Томас Уолсингем отмечал, что, продвигаясь по Пикардии, английский король «предал огню тысячу деревень и произвёл большие опустошения». Однако известие о приближении французской армии под командованием Филиппа VI заставило англичан остановиться. Стороны вступили в переговоры. Эдуарду III пришлось отложить масштабное вторжение во Францию из-за войны с Шотландией и под влиянием Папы, который призывал противников к миру.
Первое крупное сражение между французами и англичанами произошло на море 24 июня 1340 г. В битве при Слейсе, в устье реки Шельды, многочисленный (около 200 судов) французский флот был почти полностью уничтожен неприятелем. Уже здесь показали себя лучники: в узком проливе они прицельно обстреливали вражеские суда, нанося их командам серьёзный урон.
В 1345 г. английская армия под командованием Эдуарда, принца Уэльского, сына и наследника Эдуарда III (он впоследствии получил прозвище Чёрный принц по цвету чёрных с богатой золотой отделкой доспехов), с боями прошла по Аквитании и взяла город Ангулем. Французам с трудом удалось остановить наступление врага.
В июле 1346 г. Эдуард III с большой армией высадился в Северной Франции. Французская армия во главе с Филиппом VI, не оказывая англичанам сопротивления, отступила почти до Парижа. Разграбив и опустошив окрестности столицы, английский король не решился её штурмовать и повёл войска через Пикардию в направлении Фландрии. Французы следовали параллельным курсом и настигли противника 26 августа 1346 г. у города Креси. Филипп не хотел вступать в бой: его войско устало и растянулось на марше. Он отдал приказ атаковать неприятеля следующим утром. Но большинство рыцарей ослушались приказа и устремились навстречу англичанам. Филипп был вынужден двинуться за ними, хотя солнце уже клонилось к закату.
Видя провал наступления, Филипп VI двинул вперёд тяжеловооружённую конницу. Но английские рыцари во главе с принцем Эдуардом держались стойко и, отбив все атаки врага, обратили французов в бегство. На следующий день англичане разгромили отставшие от основных сил французские колонны и войска архиепископа Руанского, не знавшие о поражении первого дня битвы. Французы понесли огромный урон: потеряли при Креси до 10 тыс. пехоты, не менее 1,5 тыс. рыцарей. На поле битвы сложили головы 11 принцев.
После этого Эдуард III приступил к осаде города-порта Кале. Она продолжалась почти год. В 1347 г. город был взят, что позволило англичанам в дальнейшем беспрепятственно перебрасывать войска через пролив Ла-Манш и угрожать Нормандии. Но в 1348 г. началась страшная эпидемия чумы. «Чёрная смерть» косила и англичан, и французов. Военные действия на время прекратились.
19 сентября 1356 г. у города Пуатье состоялось сражение между 6 тыс. англичан и 20 тыс. французов во главе с королём Иоанном II Добрым (1350—1364 гг.). Англичане заняли выгодную позицию за изгородями и виноградниками, где расположились их лучники. Французская кавалерия двинулась в атаку в узком проходе между изгородями, но английские лучники привели её в замешательство, после чего во фланг французам ударили рыцари, которые довершили поражение. Потери французов составили 4,5 тыс. человек, не считая большого числа пленных, среди которых оказался и король. Его перевезли в Лондон и поместили в крепость Тауэр в качестве личного пленника Чёрного принца. За короля впоследствии потребовали огромный выкуп — 3 млн золотых крон, что в восемь раз превышало годовой доход английской казны в мирное время.
Кризис во Франции
В мае — июне 1358 г. в Центральной Франции разбушевалось мощное восстание крестьян («жаков») — Жакерия, — вызванное бедствиями, которые принесла затянувшаяся война.
В мае 1360 г. дофину удалось заключить с англичанами мир в деревне Бретиньи близ Шартра. Эдуард III отказался от претензий на французскую корону, но удержал в своих руках Аквитанию, графства Пуату и Гин, а также порт Кале.
В 1364 г., после смерти Иоанна Доброго, умершего в английском плену, дофин короновался под именем Карла V (1364— 1380 гг.). Он ввёл ряд новых налогов, в частности подымный (с очага, т. е. с семьи), который взимался регулярно. На эти деньги король создал меньшую по численности и более дисциплинированную армию. Вновь был отстроен флот, у французов появилась артиллерия.
В 1380—1422 гг. во Франции правил Карл VI, вступивший на престол малолетним. До наступления совершеннолетия он находился под опекой своих дядьёв-регентов: герцогов Людовика Анжуйского, Филиппа Бургундского и Жана Беррийского. На короля возлагали большие надежды, но в 1392 г. у него обнаружились первые признаки шизофрении (Карл вообразил себя хрупким стеклянным сосудом и боялся, что его разобьют), и регентское правление герцогов Бургундского и Беррийского возобновилось.
Большим влиянием при дворе в то время пользовался брат короля герцог Людовик Орлеанский. Но о претензиях на власть объявил и молодой герцог Бургундский — Жан Бесстрашный. 23 ноября 1407 г. Людовик Орлеанский был вероломно убит на переговорах с соперником. Однако борьба бургундской и орлеанской (или арманьякской — по имени возглавившего её графа д’Арманьяка) партий продолжилась с новой силой. Летом 1411 г. между ними началась гражданская война, сопровождавшаяся крестьянскими и городскими восстаниями.
Французская армия во главе с коннетаблем (главнокомандующим) Шарлем д’Альбре и маршалом Жаном ле Менгра де Бусико перекрыла англичанам переправу через реку Сомму и дорогу к Кале. Генрих V предложил вступить в переговоры, обещая вернуть Арфлёр и всех пленников в обмен на возможность пройти к Кале, но французы требовали от него отказаться от претензий на французскую корону. Английский король решился принять вызов, хотя у него было около 6 тыс. воинов против 25 тыс. французов.
Сражение началось в полдень 25 октября 1415 г. Французы выстроились плотными рядами в узком пространстве между двумя рощами. Английские лучники вновь нанесли врагу серьёзный урон. Отходя, они втыкали в землю заострённые колья, и вражеская конница пройти не смогла. Тяжеловооружённые французские рыцари, вынужденные спешиться, двинулись навстречу неприятелю по размокшему вспаханному полю. С английской стороны против них действовали в основном легковооружённые воины. Атака французов была отбита, и англичане перешли в контрнаступление.
Тем временем сопровождавшие французскую армию обозники и местные крестьяне напали на английский лагерь и стали грабить его. Генрих V, решив, что его обошли с тылу, отдал приказ перебить всех пленных. В итоге французы потеряли 8 тыс. убитыми, в том числе коннетабля д’Альбре. Две тысячи человек, включая герцога Карла Орлеанского и маршала Бусико, попали в плен. Англичане в этом сражении потеряли 400 человек. Генрих V свободно достиг Кале и вернулся в Лондон с огромной добычей.
Поражение французов обострило внутренние противоречия в стране. Герцог Бургундский, Жан Бесстрашный, не принимавший участия в сражении при Азенкуре, осенью 1416 г. в Кале заключил союз с английским королём, признав его права на французский трон и обещав ему военную помощь. Летом 1417 г. Генрих V вновь высадился в Нормандии и продолжил завоевание Северной Франции. Герцог Бургундский повёл свои войска к Парижу, сковав остатки французских сил во главе с коннетаблем д’Арманьяком.
В мае 1418 г. Париж оказался во власти сторонников бургундской партии, которые устроили там жестокое избиение арманьяков. Жан Бесстрашный стал хозяином половины страны и королевской казны. Но у него появился новый противник. Сын безумного короля Карла VI, дофин Карл, сумел бежать из столицы на юг и в конце 1418 г. объявил себя регентом Франции. Дофина поддержали арманьяки, Шотландия и Кастилия. Кроме того, он пользовался популярностью в народе, ненавидевшем и англичан, и бургундцев.
Жан Бесстрашный, понимая шаткость своего положения, решил заключить союз с дофином. Но 10 сентября 1419 г., во время их личной встречи на мосту Монтеро, герцог Бургундский был изрублен арманьяками из числа приближённых Карла, которые мстили Жану за резню 1418 г. Тогда сын Бесстрашного, Филипп Добрый, в декабре 1419 г. подтвердил союз с англичанами, которые к тому времени завоевали уже почти всю Нормандию. 21 мая 1420 г. в городе Труа англичане и бургундцы заключили мирный договор, который скрепили подписями Генрих V и Карл VI. За безумным королём стояли его жена Изабелла Баварская и Филипп Добрый. По условиям договора английский король становился регентом при больном Карле, женился на его дочери, принцессе Екатерине Валуа, а после смерти французского короля получал право передать детям трон объединённого королевства. За это Генрих обещал герцогу Бургундскому помощь в борьбе против дофина. Сам дофин Карл, с согласия его матери Изабеллы Баварской, объявлялся незаконнорождённым, лишался права на престол и приговаривался к изгнанию из Франции.
После этого войска англичан и бургундцев двинулись к Парижу, но встретили на своём пути ожесточённое сопротивление. Юг Франции активно поддержал дофина. Его имя стало символом борьбы против врагов Франции. Использовав эту поддержку, дофин объявил договор в Труа незаконным.
В 1422 г. неожиданно скончался Генрих V, а вслед за ним и Карл VI. Согласно договору в Труа, королём Франции и Англии стал девятимесячный сын Генриха V, Генрих VI. От его имени английскими владениями во Франции должен был управлять герцог Джон Бедфорд, дядя короля.
Однако в руках англичан находились только Аквитания, Северная Франция и ряд территорий в центре страны.
К югу от Луары власть принадлежала дофину, который после смерти отца короновался под именем Карла VII. Правда, ему ещё предстояло добиться признания своих прав.
Под знамёнами Ораеанской девы
Одним из самых значительных городов на Луаре был Орлеан. Он не давал англичанам возможности объединить их владения в Аквитании и Северной Франции. Английские войска держали Орлеан в осаде с конца 1428 г. С другой стороны к городу направлялись лучшие силы дофина во главе с побочным сыном герцога Людовика Орлеанского, графом Жаном Дюнуа. К тому времени в областях Франции, занятых англичанами, прежде всего в Нормандии, разгорелась партизанская война. Олицетворением народного патриотического движения стала Жанна Д’Арк.
Она родилась около 1412 г. в деревне Домреми, на границе с Лотарингией. Жанна была уверена, что ей предназначено свыше освободить Францию от врагов. Явившись к капитану крепости Вокулёр, Роберу де Бодрикуру, она сумела убедить его в важности своей миссии, и он отправил девушку к дофину в замок Шинун. После проведения разнообразных «испытаний» (в частности, на знание Библии), которые Жанна успешно прошла, дофин поручил ей следовать с войском под командованием герцога Жана Алансонского к Орлеану.
Жанна, не обладая военными знаниями, чутко прислушивалась к советам опытных полководцев. Кроме того, она пользовалась огромным доверием крестьян и солдат. Жанна обеспечивала расквартирование и питание своих войск, оказывала им медицинскую помощь, что прежде не было принято во французской армии. Но главное — измученный войной народ увидел в ней Пречистую Деву, воплощённую надежду на спасение Франции.
29 апреля 1429 г. французское войско прибыло к Орлеану. Жанна воодушевила солдат и защитников города, и 8 мая 1429 г. англичане потерпели под Орлеаном поражение. Осада была снята. После победы под Орлеаном Жанну стали называть Орлеанской девой.
Именно Жанна сумела убедить дофина отправиться в Реймс, где короновались все франкские и французские короли, начиная с Хлодвига. 17 июля 1429 г. там состоялась коронация Карла VII (1422—1461 гг.), которую можно рассматривать как важнейшее событие в войне Франции с Англией. Хотя тяжёлая борьба продолжалась, французы уже обрели уверенность в победе.
Однако штурм Парижа, предпринятый осенью 1429 г. по инициативе Жанны, оказался неудачным. Король предпочёл заключить с бургундцами перемирие, а её отстранил от дел, не позволив сопровождать армию, ушедшую в Нормандию. Бургундский хронист Жорж Шателлен, представитель лагеря противников Карла VII, свидетельствует: королю были присущи три порока, а именно «непостоянство, недоверчивость, а главное, зависть». Тем не менее Жанна не считала свою миссию выполненной. Набрав отряд в 300—400 человек, она защищала с ним то один, то другой город ОТ врагов. Во время обороны города Компьеня 23 мая 1430 г. её захватили бургундцы. Вскоре они продали пленницу за 10 тыс. турских ливров англичанам.
В столице Нормандии Руане состоялся церковный суд, обвинивший Орлеанскую деву в ереси, колдовстве и ношении мужского платья. Последнее, по мнению инквизиторов, служило доказательством помощи ей со стороны дьявола. 30 мая 1431 г., в возрасте 19 лет, она была сожжена на костре. Карл VII не предпринял решительных шагов для её спасения. Впрочем, через 24 года, в 1455 г., он организовал оправдательный процесс, снявший с девушки (а значит, косвенно и с него самого) все обвинения. В 1920 г. по просьбе правительства Французской Республики Католическая церковь причислила Жанну к лику святых.
Окончание войны
Смерть Жанны не улучшила положения англичан. Герцог Бургундский, поняв, что их дело проиграно, заключил мир с Карлом VII. Французская армия была реформирована. Она стала постоянной и подчинялась жёсткой дисциплине. Никто, кроме короля, не имел больше права набирать собственные войска. С помощью этой армии и партизан к 1439 г. от англичан была очищена Нормандия. Осенью 1450 — летом 1451 г. французы заняли Аквитанию. Осенью 1452 г. англичане на время вернули себе Бордо и некоторые другие аквитанские города. Карл VII лично возглавил армию. В сражении при городе Шатийоне 16 июля 1453 г. английские войска были наголову разгромлены. 19 октября 1453 г. Бордо сдался на милость победителя. Столетняя война завершилась. Эта война способствовала объединению Франции, росту национального самосознания. Англия же, потеряв большую часть своих владений на континенте, теперь могла сосредоточиться на решении многих внутренних проблем.
Столетняя война: начало династического конфликта
Высокое Средневековье (подразумевается период приблизительно с XI по середину XIV вв. включительно) общепринято считается эпохой мрачноватой и, мягко говоря, некомфортной для проживания, и, пожалуй, она является самым оболганным историческим периодом, о котором сочинено немыслимое количество небылиц, породивших массу устойчивых стереотипов. Среднестатистическому обывателю эти времена представляются одной огромной грязной лужей, в которой плещутся заражённые всеми мыслимыми и немыслимыми инфекциями рыцари, повседневно ходящие в доспехах, и благородные дамы, покрытые лишаем и оспинами от пяток до макушки. Купание в грязище происходит на фоне непременных костров инквизиции, сжигающей всех, до кого можно дотянуться, беспрестанных войн, наносящих катастрофический урон, массовых эпидемий и религиозного мракобесия.
Картина, что и говорить, неприглядная и устрашающая, причём вышеописанные стереотипы доселе массово тиражируются, и любая попытка не то что прямого отрицания, а даже невинное желание разобраться – как же всё обстояло на самом деле?! – вызывает снисходительную усмешку и побивается железным аргументом: «Это ведь общеизвестно!» Тут стоит напомнить, что существование колдовства в Средневековье тоже было общеизвестным фактом, отрицать который было абсурдно, а иногда и наказуемо.
О тепле и комфорте
Во-первых, подходить к менталитету и мировоззрению человека той эпохи с современными мерками абсурдно не менее – люди тогда думали и действовали совершенно иначе, чем в XXI веке. Если даже всего сто лет назад Уинстон Черчилль, сын герцогини Мальборо, уверенно говорил о том, что «люди от рождения не равны друг другу», то что говорить о более ранних временах – разница между дворянством и чернью была запредельна, ведьмы и колдуны были частью всеобщего мифологического менталитета, святые совершали чудеса, религиозность являлась основой жизни, а встретить человека, не верующего совсем, было невозможно.
Во-вторых, никто не собирается возражать: и войны, и эпидемии присутствовали – но взгляните на современность, они никуда не исчезли и сейчас! Лишь специфика эпохи была совершенно иной из-за принципиально разных экономических и даже природных условий (снова не забываем о соответствующем историческому периоду образе мыслей и «массовом бессознательном»). Что же касается «уровня жизни» в Европе – точнее, качества жизни – то приблизительно до 20–30-х годов XIV века таковое качество было неслыханно высоким для всех сословий, от высшего дворянства до распоследнего крестьянина (похожих показателей удалось достичь только лет через пятьсот, и то не везде), и объясняется этот феномен тремя наложившимися друг на друга уникальными обстоятельствами:
1. Низкая плотность населения при большом объёме посевных и пастбищных площадей с высокими урожаями, что способствовало бурному росту аграрной экономики. Всего в Европе на 1300 год проживало около 60–70 миллионов человек, не испытывавших проблем с продовольствием.
2. Отсутствие глобальных внутриевропейских конфликтов с втягиванием в них практически всех государств континента. Все излишние силы исходно были брошены в Крестовые походы на Ближний Восток и начало Реконкисты в Испании. У христианской общности (безразлично, римского или константинопольского исповедания) имелся общий враг – сарацины или испанские мавры.
С климатическим оптимумом связан и «Ренессанс XII века» (Rinascimento del XII secolo – итал.), невероятный культурный всплеск времен Высокого Средневековья, затронувший многие области – от философии и поэзии до архитектуры («готическая революция») и создания европейских университетов. Согласимся, что голод, холод и необустроенный быт развитие творчества не стимулируют, а значит, у людей было достаточно времени и средств для того, чтобы не вести борьбу за существование, а сочинять поэмы и строить грандиозные соборы…
Belle Époque Средневековья закончилась внезапно – настолько внезапно, что учёные мужи до сих пор таскают друг дружку за бороды, выясняя, что же именно произошло: извержение супервулкана, падение крупного метеорита, замедление течения Гольфстрима или резкое снижение солнечной активности? Всего за два года (1315–1317 гг.) Европа переживает экологическую катастрофу немыслимых прежде масштабов – похолодание обрушилось весной 1315 года, всё лето шли дожди, «. а солнце будто перестало греть». То же самое произошло в следующем году, и снова повторилось ещё через год. Неурожаи вызвали массовый голод с огромной смертностью (предположительно, 15–25 процентов населения), затронувший все тогда существовавшие государства Европы – от Англии до Польши и Италии со Скандинавией.
Однако Великий голод стал лишь первым звонком – никто и предположить не мог, что после столетий благополучия и экономического процветания в XIV веке на континент обрушится череда кризисов настолько глобального масштаба, что само существование Европы как единой религиозно-культурной общности окажется под угрозой.
Столетняя война. Генезис
Тут нет смысла в подробностях описывать вялотекущий династический конфликт между Францией и Англией, начавшийся ещё во времена короля Генриха II, отца небезызвестного Ричарда Львиное Сердце. Надо лишь сказать, что королевские семьи Плантагенетов и Капетингов были связаны теснейшими родственными узами, что в определённых обстоятельствах могло позволить той или иной стороне претендовать на престол соседей. Весьма плодовитая и обширная династия Капетингов неожиданно пресеклась в начале XIV века (тоже весьма нехороший знак!) – все трое сыновей французского короля Филиппа Красивого умерли, как и единственный внук по мужской линии, и трон перешёл к младшей линии Валуа. Это позволило англичанину Эдуарду III Плантагенету заявить свои права на французскую корону – по матери он являлся родным внуком Филиппа Красивого, то есть, формально более близким родственником короля, чем усевшийся на трон Филипп VI де Валуа.
Кроме того, в течение нескольких последних столетий Англия утратила на материке обширные территории, перешедшие под власть Парижа – Гасконь, Нормандию, Мэн, Анжу, Пуату, а главное – под угрозой находилось богатейшее и обширное Великое герцогство Аквитанское. Формально герцогом Аквитании оставался английский король, но территория частично контролировалась французами ещё со времён Филиппа II Августа – поистине великого государственного деятеля, сто с лишним лет назад превратившего Францию из захудалого королевства, обладавшего крошечной территорией вокруг Парижа, в европейскую супердержаву.
Филипп де Валуа в 1337 году совершенно недипломатично предъявляет Эдуарду Английскому требование вернуть титул герцогов Аквитанских хотя бы потому, что de facto на это владение претендовала Франция. В ответ на такую наглость король Англии вновь выдвигает претензии на французскую корону, хотя исходно он от неё отказался – согласно «Салической правде», принятой ещё древними франками в конце V века н.э., наследовать могли только потомки по нисходящей мужской линии, а Эдуард был сыном Изабеллы: родной, но абсолютно не наследующей дочери Филиппа Красивого. Сейчас, ввиду осложнившихся политических обстоятельств, англичанин отверг салический закон, объявил, что право первородства стоит выше этих замшелых законодательных реликтов, а выкопать пункт правил давно позабытой «Салической правды» (с одобрением такового Генеральными штатами и Палатой пэров Франции), юристов заставил Филипп де Валуа – разумеется, с целью узурпации трона у законного претендента.
Формально правы были обе стороны. Законодательный кодекс салических («западных») франков почти восьмисотлетней давности давно утратил актуальность – в старинные времена военный вождь или король обязан был являться мужчиной: в конце концов, женщина ведь не поведёт дружину в бой? Да и вообще, у варварских племён родство по мужской линии считалось приоритетным – допустим, семиюродный дядя считался более близким родственником, чем брат родной матери. Пережитки родоплеменного строя и «военной демократии», к XIV веку уже являвшихся невообразимой древностью! Более позднее феодальное право ясно признавало наследование по праву первородства – во многих странах Европы, если не осталось других родственников, получить трон вполне мог внук монарха по женской линии. Были известны женщины-регентши, обе правили Францией (королевы Анна Ярославна и Бланка Кастильская), а уж пример королевы Англии Эленоры Аквитанской, фактически управлявшей, и весьма успешно, страной во время отсутствия отправившегося в Третий Крестовый поход Ричарда Львиное Сердце, был общеизвестен – происходило это всего чуть более столетия назад.
Действиями Эдуарда III, возможно, двигали и иные причины: его прапрадед, основатель династии Плантагенетов (и муж упомянутой Элеоноры Аквитанской), вынашивал идею создания империи, включающей собственно владения в Британии, Шотландии и Ирландии, и обширнейшие земли на континенте – утерянные уже после его смерти, в XIII веке. По разным причинам этот проект не был реализован, а затем началось резкое возвышение Франции, вынудившей обитателей Альбиона убраться восвояси на свои острова. Прямых свидетельств тому мы не знаем, но предполагать можем – Эдуард решил воспользоваться «окном возможностей», чтобы использовать право первородства в целях геополитических: не только вернуть потерянные английские владения, но и стать единым королём Англии и Франции, то есть, императором, подобным кайзеру Священной Римской империи – и ведь не факт, что Римский Папа не одобрил бы столь благое начинание…
С чисто юридической точки зрения претензии Эдуарда являлись вполне справедливыми, но и Филипп де Валуа царствовал законно по уложениям «Салической правды» как ближайший родственник по мужской линии, внук Филиппа III Смелого и дядя последнего правившего Капетинга, Карла IV. Появился совершенно очевидный повод для войны – династический кризис, два теоретически законных претендента. А закон, как известно, что дышло…
Опять же, в 1337 году ни у кого и мысли не могло возникнуть, что начавшаяся война продлится (с тремя паузами продолжительностью до 20 лет) аж до 1453 года, что за это время появится артиллерия, а рыцарская конница как основа вооружённых сил начнёт постепенно уходить в прошлое. Что Франция явит миру, пожалуй, самую знаменитую святую своей эпохи (да и будущих времён) – Орлеанскую деву, Жанну д’Арк, – а мировая военная история обогатится именами прославленного впоследствии Шекспиром Фальстафа, или воспетого Конан-Дойлем и Дюма Чёрного Принца, Бертрана дю Геклена или маршала Жиля де Ре, более известного как Синяя Борода.
И уж конечно, ни в Тауэре, ни в Лувре не предполагали, что спустя всего десятилетие после начала конфликта над Европой пронесётся чудовищная гроза, последствия которой в процентном исчислении не сравнятся даже с обеими мировыми войнами далёкого будущего – подразумеваются общие потери населения, тотальная экономическая катастрофа и резкая смена типа хозяйствования впоследствии…
Тут надо сделать обязательную ремарку: по состоянию на середину XIV века войны велись сравнительно небольшими профессиональными армиями, и назвать их опустошительными никак нельзя: наоборот, имущество старались беречь, поскольку оно должно было перейти новым хозяевам, а восстанавливать разрушенное долго и дорого, особенно в условиях дефицита высококвалифицированной рабочей силы.
Не надо думать, что наши предки были глупее или недальновиднее нас с вами: да, они были другими, но только не глупыми, а такие полезные понятия, как «стратегия», «господство на море», «логистика» или «разведка», европейцы в полной мере унаследовали от Древнего Рима – разумеется, звучали эти слова иначе, но смысл от этого не менялся. Король Эдуард и его правительство прекрасно осознавали, что добиться успеха на территории противника, во Франции, можно только одним способом: английскому флоту требуется оперативная свобода на море, плюс поддержка с суши – следовательно, необходимо разгромить флот противника в генеральном сражении и создать укреплённые базы на побережье Нормандии, Артуа и Фландрии, откуда можно вести наступление в глубину территории неприятеля.
Первые успехи, первые потери
Англичане моментально уяснили степень опасности и энергично приняли меры противодействия. В наспех собранной эскадре насчитывалось около 250 кораблей с лучниками и абордажными командами на борту. Король Эдуард, лично командовавший флотом, отдаёт приказ к атаке. Здесь мы дадим слово германскому историку и капитану первого ранга Кайзермарине Альфреду Штенцелю (1832–1906), написавшему в 1889 году книгу «История войны на море»:
«…24 июня 1340 года, рано утром, при хорошей погоде, английский флот находился перед Западной Шельдой, но не мог атаковать неприятеля из-за противного ветра; о направлении ветра в источниках ничего не говорится, но, вероятно, он был северо-восточный. Вследствие этого англичане поворотили к северу, чтобы подойти к неприятелю с другой стороны, французы, по-видимому, вообразили, что англичане не хотят вступать в бой; по некоторым сведениям, они даже разомкнули связывавшие их корабли цепи, чтобы пуститься в погоню за неприятелем. Однако, как только английский флот отошёл на достаточное расстояние, чему помог и прилив, Эдуард III приказал изменить курс, и вскоре после полудня флагманский корабль адмирала Марлея, шедший в голове линии, начал сражение. Корабли эти были прежде всего осыпаны тучей стрел с палуб и с марсов; затем вышли вперёд корабли с тяжёлой пехотой, забросили абордажные крюки и начали абордажный бой. Французы храбро оборонялись. В самом начале боя данным почти в упор залпом корабельной артиллерии они вывели из строя одну английскую галеру и потопили следовавший за флотом транспорт. Серьёзные повреждения получил и «Томас», флагманский корабль Эдуарда. Но при равном мужестве, преимущество оставалось на стороне англичан, корабли которых могли передвигаться. Сам король участвовал в абордажной схватке и был легко ранен. Корабли первой французской линии были один за другим захвачены; бой продолжался много часов и, несмотря на долготу дня, затянулся до самой ночи. Вторая и третья линии отказались от дальнейшего сопротивления, экипажи покинули корабли и стали искать спасения на шлюпках, но с такой поспешностью, что лодки перевертывались, и масса людей при этом погибла. Нападение с тыла на отступающих французов фламандских рыбаков, возмущённых учинёнными теми грабежами, ещё больше усилило панику».
В итоге первого крупного сражения Столетней войны лёгкие и манёвренные генуэзские галеры, видя разгром на тяжёлых кораблях, обратились в бегство и сумели уйти. Весь остальной флот Франции был или захвачен или уничтожен, оба командующих погибли (один в бою, второй был сразу повешен англичанами за «военные преступления», а именно – за совершенно варварские грабежи на фламандском побережье), французские потери исчисляются несколькими тысячами погибших (точное число не известно, а английские хроники с якобы 30 тысячами убитых доверия не заслуживают). В свою очередь, англичане о своих потерях не упоминают вовсе, французы же говорят о 4000 потерь у неприятеля – следовательно, истина лежит где-то посередине…
Впрочем, все жертвы Слёйса не идут ни в какое сравнение с очень близким и наводящим дрожь будущим: всего через восемь лет обе воюющие стороны падут под всесокрушающим ударом природы. Но об этом – во второй части.