что делали за ложь в древности
«Ябедника за язык вешают»
Клевета – распространение заведомо ложной порочащей информации – имеет богатейшую историю в жизни, искусстве и языке.
Собаки демоса
Со второй половины V в. до н. э. в греческих полисах появляются сикофанты (др.-греч. syke — смоковница + phaino — разоблачаю) — профессиональные доносчики, а часто и клеветники. Клеветничество издревле сближалось с доносительством, но в правовом смысле это неравнозначные понятия, поскольку донос характеризуется прямым умыслом и может содержать достоверные сведения.
Одни толкования связывают название сикофантов с запретом вывоза смоквы из Аттики, другие — с разоблачениями мелких воришек, что прятали смокву в широких одеждах. Сикофанты собирали компромат на влиятельных лиц для возбуждения против них судебного процесса. Часто ради сведения счетов, получения взяток и просто из черной зависти. В случае судебного выигрыша забирали себе часть штрафа или доли конфискованного имущества ответчика.
Паразитируя на законодательстве и жонглируя моралью, сикофанты охотились на состоятельных граждан, авторитетных ораторов, выдающихся полководцев. Потенциальные жертвы нередко брали сикофантов на содержание в целях защиты от недругов и конкурентов — эдакий античный аналог «крышевания». В народе сикофантство считалось зазорным, про-дажных и алчных клеветников называли «собаками демоса».
Величайший античный художник Апеллес был оклеветан соперником-завистником Антифилом, который ложно вывел его соучастником заговора против царя Птолемея. Правитель поначалу поверил Антифилу и хотел казнить предателя, но один из схваченных заговорщиков возмутился подлостью клеветника и засвидетельствовал непричастность Апеллеса. Птолемей признал невиновность Апеллеса, выдал ему сто талантов денежной компенсации, а впридачу Антифила в качестве раба.
В память об этом событии Апеллес написал картину «Клевета», которая не сохранилась, но ее описание вошло в трактат Лукиана Самосатского «О том, что не следует относиться с излишней доверчивостью к клевете» и затем стало устойчивым сюжетом изобразительного искусства.
Состязание в негодяйстве
На рубеже I-II вв. до н. э. в римский уголовный процесс чеканным шагом вошли делатории (лат. delatores — информаторы, осведомители), быстро ставшие ключевыми фигурами судебной системы. Сначала они извещали в основном о налоговых преступлениях, но скоро проникли во все сферы общественной и частной жизни. Честность первых делаториев сменилась продажностью и оговорами.
Обвинители, жившие исключительно на доходы от тяжб, а часто даже работавшие по найму, назывались квадруплатории (лат. quadruplatores). Им приходилось прилагать недюжинные усилия, дотошно выявляя финансовые нарушения и стаптывая сандалии в бесконечных розысках и преследованиях.
Ораторская слава Цицерона началась с выступления по делу Секста Росция, огульно обвиненного в отцеубийстве. Процесс был с блеском выигран. Впоследствии Цицерон настойчиво призывал как можно жестче ограничивать иски делаториев, презрительно называя их «кляузными дельцами» и «лаятелями на клепсидру».
В трактате «О республике» Цицерон напоминает римский «Закон Двенадцати таблиц», который предусматривал смертную казнь за сочинение и распевание клеветнических песен. Клеветников наказывали также бритьём головы и бровей и выжиганием на лбу клейма «С» — от calumniātor (клеветник).
Культ клеветы пошатнулся правлением Марка Ульпия Траяна (98−117 н. э.), который прекратил обвинительные дела по оскорблению императорской особы и величия римского народа. После скорого суда все изобличённые доносчики были посажены на корабли и отданы на волю волн…
«Родственники инквизиции»
Примерно к началу IV в. профессиональное клеветничество начинает затухать. В христианском представлении очерняющий ближнего сам вверяется дьяволу, который есть главный очернитель. В Откровении Иоанна Богослова дьявол назван не иначе как «клеветником, клевещущим пред Богом день и ночь» (diabolos — ложный обвинитель, рассеиватель клеветы).
Эльвирский собор 306 г. установил отлучение от Церкви христиан, по доносу которых лишались не только жизни, но и свободы другие христиане. Непримиримый борец с клеветниками император Константин Великий распорядился применять к ним смертную казнь с предварительной пыткой и вырыванием языка — дабы не клепали на ближних. Но клевета продолжала язвить и мир, и клир, найдя прибежище в догматических спекуляциях: всякого инакомыслящего можно было обвинить в ереси.
Мощной опорой Святейшей Инквизиции было тайное осведомительство. Место сикофанта и делатория заняла зловещая фигура т. н. родственника инквизиции. За этим ласково-циничным названием скрывался наемный ловкач по части обвинений, который указывал на всякого «впавшего в ересь».
Кто только ни состоял в громадной армии «родственничков»: военные и торговцы, художники и поэты, неотесанные простолюдины и придворные особы. Доносчики рекрутировались также из церковных прихожан, которым выдавались индульгенции (отпущения грехов) за доносительство на вероотступников. На улицах размещались особые ящики для анонимных жалоб. В Венеции сохранился знаменитый «Зев льва» — стенное окошко, в которое нашептывались поклепы дежурному инквизитору.
От пасквиля к гражданскому доносу
В XV веке в лексикон клеветы входит слово пасквиль — так начинают называть упоминаемые еще в античных источниках письменные сочинения, содержащие ложные порочащие сведения и жалобы (лат. liber famosus). По одной версии, слово образовано от фамилии римского башмачника Пасквино, автора ядовитых эпиграмм на власть. Согласно другой версии, пасквиль происходит от Pasquino — народного названия римской статуи, на которую по ночам приклеивались pasquinades — обличительные листки, анекдоты, карикатуры.
В 1606 году в английское право входит понятие мятежная клевета (seditious libel) как уголовное деяние, караемое пожизненным заключением. В отличие от мятежных речей — устных выпадов против государственной власти, «мятежная клевета» фиксировалась письменно. При этом социальные «верхи» не могли обходиться без доносчиков, а «низы» не хотели их терпеть. Курфюрст Кельна жаловался в 1686 г. на отсутствие претендентов на фискальные должности, поскольку люди «боялись презрения и поношения соседей».
Вторая треть XVIII в. примечательна протестами против поощрения доносительства. Главный выразитель этой прогрессивной идеи итальянский экономист и публицист Гаэтано Филанджиери в трактате «Наука о законодательстве» настаивал: все доносы должны игнорироваться официальными органами.
Во время Великой французской буржуазной революции анонимные доносы массово выкашивали политических врагов. Только за год правления якобинцев казнили около 12 тыс. человек. А в 1791 году французским законодательством было установлено понятие гражданского доноса (dé lation civique) — обязательного для всех совершеннолетних граждан.
Аллегории Клеветы
В конце XV столетия Боттичелли, вдохновленный описанием Лукиана, реконструирует историю Апеллеса на большом аллегорическом полотне «Клевета» (см. фото лида). Восседающий на троне ослоухий царь Мидас воплощает Глупость и Легковерие. Его крепко держат за уши Подозрение и Невежество, а сама Клевета выступает вместе с Завистью в сопровождении Обмана (в другой трактовке — Злобы и Коварства).
Падуанский мастер Мантенья сохраняет логическую последовательность легенды, располагая персонажей картины слева направо и делая подписи под каждой фигурой рисунка. В этом римейке античного сюжета Клевета приближается уже не взволнованно, а надменно и даже торжествующе, уверенная в своем могуществе.
Творческую лепту в трактовку клеветы внес и Брейгель. Легковерный царь изображен у него не столь уничижительно — с большими, но все же не ослиными ушами. Невежество и Подозрительность ничего не нашептывают, лишь заинтересованно наблюдают. Ложь с Коварством не приукрашивают Клевету, просто идут вместе с ней.
Итальянский художник Каррачи помещает образ Клеветы в иной контекст, аллегорически изображая ее незавидную перспективу. Спасенная Временем из колодца Правда попирает жалкую распластанную на земле фигуру Клеветы. Стоящие друг против друга Эвентус и Фелицитас — персонификации успеха и счастья — словно бы вживую подтверждают объективность такого положения вещей.
Заметно отличается от предшествующих трактовка Рубенса: Зависть — наставница Клеветы изображена не то змееподобным человеком, не то человекоподобной змеей. В рубенсовской интерпретации Афина Паллада с копьем берет на себя функцию Истины, останавливая за руку разгоряченного правителя-судью.
В XIX веке полотно Апеллеса интерпретируется преимущественно как уже застывший во времени мифологический сюжет, помещенный в изящную историческую рамку. На картине американского художника Джона Вандерлина персонажи графически условны и больше напоминают мраморные скульптуры, чем живописные фигуры.
К боярину с наветом
Первым упоминанием о клевете в истории отечественного права считают «Русскую Правду» Ярослава Мудрого, где была статья «О поклепной вире» с описанием ложного обвинения в убийстве. Специальный состав клеветы здесь еще отсутствует, говорится только об ответственности за лживые обвинения.
В Уставе Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных впервые содержится указание на клевету как отдельное преступление, выделяется ее юридический состав. Клевета именуется здесь «уреканием» и не дифференцируется от оскорбления. В Кормчей Книге клевета каралась по принципу талиона (лат. talis — такой же), равного возмездия: наказание воспроизводило вред, причиненный преступлением.
Устав князя Ярослава о церковных судах (XIV в.) уже предусматривал ответственность за заведомо ложное обвинение в виде штрафа, размер которого определялся социальным положением и сословной принадлежностью клеветника.
В Судебнике 1497 г. впервые появляется понятие ябедничество — ложное обвинение. Слово ябеда пришло в русский язык из древнескандинавского, где означало службу, должность. Изначально ябедником назвали чиновника, но многие служащие показывали себя не с лучшей стороны — и ябедами стали называть доносчиков, в том числе клеветников. Ябеда была общим наименованием ложного обвинения, в качестве юридического термина чаще употреблялось слово поклеп (поклепное дело, поклепное челобитье).
Доносы обыкновенно именовались довóдами и изветами (от «извещать»). Более знакомое нам слово навет употреблялось чаще в расширительном смысле «козни, наущение». Слово доносчик в нынешнем значении вошло в употребление примерно в 1760-е гг.; прежде оно означало просто сообщение о чем-либо. Синонимами клеветнического обвинения и лжедоноса в разных контекстах были затейный (вымышленный), облыжный, напрасный, недельный.
При Михаиле Федоровиче возник, а при Петре I закрепился особый порядок участия в политическом сыске, выражавшийся формулой «Слово и дело (государево)!». Громогласное произнесение этой фразы в людном месте означало готовность дать показания о государственном преступлении. Этими словами начиналось большинство доносов. Крепостные часто кричали на помещиков «слово и дело» только за истязания и притеснения. Народная ненависть к доносчикам отражена в пословицах: Доносчику — первый кнут; Ябедника на том свете за язык вешают; Бог любит праведника, а черт — ябедника.
В петровские Воинские артикулы 1715 года входила отдельная глава «О поносительных письмах, бранных и ругательных словах», где клевета рассматривалась как отдельное преступление и разделялась на устную и письменную. Последняя именовалась пасквилью (в женском роде) и считалась более опасной ввиду анонимности.
Екатерина II запретила «ненавистное изражение Слово и дело», за которое отныне предписывалось «наказывать так, как от полиции наказываются озорники и бесчинники». Клеветников клеймили литерами «Л» и «С», означавшими «ложный свидетель». Пасквили публично сжигались под барабанный бой на городских площадях. Однако и при Екатерине, которой приписывают афоризм «Доносчики нетерпимы, но доносы полезны», изветчиков не стало меньше.
Фискалы, филеры, сексоты
Не исчезают и доносчики-профессионалы — меняются только их названия.
В 1711 году учреждена сначала должность фискала (лат. fiscus — корзина; касса, казна, финансы), обязанного надзирать за исполнением чиновниками государственных служб и царевых поручений, а затем и обер-фискала — высшего должностного лица по тайному надзору за финансовыми и судебными делами. В случае выигрыша половина изъятого имущества или штрафа — и он незамедлительно превратился в завзятого клеветника. В фискалы рвались столь же рьяно, как нынче рвутся в депутаты, что даже вынудило власти ввести ограничения на эту должность.
В XIX в. агенты Охранного отделения и уголовно-сыскной полиции, занимавшиеся наружным, уличным наблюдением и негласным сбором информации, получили название филеров (фр. fileur — сыщик), или попросту наружников. Бранно-пренебрежительно их называли шпиками, топтунами, подошвами.
В конце XIX в. появляется понятие сексот (сокращ. «секретный сотрудник») — штатный осведомитель жандармских управлений. Затем это понятие перешло в лексикон советских силовых ведомств. Поставщик эпизодических сведений звался на жаргоне штучником. В период СССР из воровского жаргона народным лексиконом заимствуются именования доносчиков стукач и дятел. Менее употребительные синонимы — шептун, шестак, зуктер.
Национальный спорт
В период Октябрьской революции, Гражданской войны и далее по нарастающей клеветничество формирует образ «классового врага». В 1918 г. одиозную фигуру предателя и доносчика отливают в пятиаршинный памятник Иуде Искариоту и торжественно устанавливают в Свияжске. Правда, грозящий пальцем небу Иудушка не простоял и двух недель — был потихоньку демонтирован и утоплен в Волге.
Примечательно уточнение в комментариях к Уголовному кодексу 1926 г.: «Государству и обществу важно знать, что из себя представляет тот или иной гражданин. Тот, кто сообщает о таком согражданине что-либо, хотя бы и позорное, конечно оказывает тем помощь в деле оценки его личности». Клевета вновь становится легитимной и поощряемой практикой.
Как и встарь, клеветники доходили до вершин наглости на грани с комизмом. В 1939 году на XVIII съезде партии Жданов с явным неудовольствием докладывал: «В некоторых организациях клеветники настолько распоясались, что кладут ноги на стол». Анонимки на неугодных сослуживцев, чиновников-бюрократов, зарвавшихся работников торговли, соседей по коммуналке — разновидность «национального спорта» всего периода СССР.
Недавно английский художник Освальдо Масиа реконструировал Апеллесову «Клевету» с помощью… запахов, специально для этого созданных голландским парфюмером Рикардо Моя, и поместил их в контейнеры маятников, раскачивающихся с разной амплитудой в пустом пространстве. Получилась модель собирательного ольфакторного образа клеветы, образованного эмоциями персонажей картины. Так античный сюжет встроился в бесконечный ряд возможностей творческого самовыражения.
Как в древние времена наказывали мошенников и обеспечивали честность бизнеса в разных странах
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Древнеиндийские законы Ману
Древних рукописей, содержащих этот «торговый кодекс», в Индии было найдено несколько десятков. И во всех них данные правила имели существенные различия. Поэтому историки считают законы Ману-смирти примерно такими же аутентичными, как и большинство древностей в туристических магазинчиках Дели или Калькутты.
И все же практически во всех «экземплярах» торговых законов Ману встречаются такие общие правила:
• заключать торговую сделку рекомендуется исключительно при свидетелях;
• если покупатель, не зная того, приобрел краденую вещь – он обязан вернуть ее тому, у кого эту вещь украли (только так человек может избежать наказания за «скупку краденого»);
• товар можно было возвратить (или же забрать у купившего его) в течение 10 дней.
Самым же тяжким торговым мошенничеством согласно законам Ману-смирти являлся сбыт «несеменного зерна» под видом посевного материала, а также продажа зерна, тайно выкопанного после посадки. За такие проступки виновникам отрезали одну из частей тела (как правило кисть руки). После этого отрубленную конечность возвращали аферисту с пожеланием не грустить об ее утрате.
Торговый кодекс царя Хаммурапи
Среди всех прочих «глиняных рукописей» археологи обнаружили и свод законов этого царя. В котором также были описаны правила проведения торговых операций.
• Продажа всех «движимых товаров» – рабов или зерна, осуществлялась исключительно в присутствии свидетелей. Которых (в зависимости от стоимости сделки) должно было быть от 2 до 12 человек.
• Сделка скреплялась клятвами обеих сторон, адресованных самому царю Хаммурапи, а также Мардуку – верховному божеству в Древней Месопотамии.
• Если стороны торгового договора изъявляли желание – его составляли на глиняной табличке.
Подписей на ней не ставилось, однако проставлялась дата и печать. Причем во избежание подделки, все это делалось с двух сторон «документа».
Любой приобретенный товар, если в течение месяца покупатель обнаруживал в нем брак, можно было вернуть. Тем самым законно аннулировав договор купли-продажи. Например, если хозяин находил у недавно купленного раба какую-либо болезнь, о которой прежний его владелец умышленно промолчал – «товар» и деньги за него возвращались.
Правила ребе Иосифа
Кроме главных канонов жизни иудея, документ содержал и указания по ведению торговли.
• Если будущий покупатель внес за товар задаток или же поставил на нем свою метку – сделка обязана состояться. В случае, если одна из сторон отказывается от нее, она получит проклятие от раввинского суда.
• Большинство сделок закреплялось с помощью своеобразного ритуала, который назывался «киньян». Для каждого товара он был особенным. Так, например, после покупки лошади или осла новый хозяин обязан был, взяв животное под уздцы, провести его за собой хотя бы несколько шагов. Данный ритуал назывался «киньян меших», или «таскание».
• Если сделка была дорогостоящей и важной – в качестве ее свидетелей надлежало позвать несколько кошерных иудеев. И вместе с ними обязательно одного «нееврея».
В том случае, если такой набор свидетелей найти не представляло возможности – заменить всех их мог всего лишь один раввин.
Аллах покарает мошенников
Так, в сурах Корана рассказывается о пророке по имени Шуайб, который пытался усмирять и ставить на путь истинный разного рода мошенников. Когда же те не соглашались добровольно отказаться от обмана – в дело вступали высшие силы. Аллах был немилостив к нечистым на руку в торговле.
Гостьба под крестом в Древней Руси
Над куполом храма возле базара вместе с крестом поднимали и княжеское знамя. Это значило, что абсолютно все торговые сделки здесь были под защитой церкви и государства. Следовательно, за любой обман мошенникам светило жестокое наказание.
За всеми торговыми операциями в рядах наблюдал свидетель-весовщик. Любой товар разрешалось взвешивать только на его весах. Которые после завершения торгов уносили в церковь, где запирали на ночь.
Свидетели сделок на Руси не практиковались, однако гарантом торгового соглашения мог быть налоговый служащий – мытник. В его обязанности входило взымать торговую пошлину в пользу княжеской казны в размере 10% от суммы сделки. Также мытник мог выполнять роль мирового судьи для разрешения возникающих торговых споров или претензий.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Детектор лжи в прошлом
В древней Индии, например, когда проводился допрос подозреваемых лиц, их просили одновременно с ответом на поставленный вопрос ударять в гонг. Было замечено, что когда вопрос вызывал затруднение, внутреннее замешательство тем, что тема для подозреваемого является слишком значимой, то на этот вопрос он не мог ответить «запросто», совершенно искренне, что и приводило к сбоям в ударе в гонг.
В африканских странах для определения виновного использовали свой метод. Глава племени совершал свой танец вокруг подозреваемых, тщательно обнюхивал их. По интенсивности запаха пота делалось заключение, кто из подозреваемых виновен в совершении расследуемого преступления.
В древнем Китае подозреваемым давали сухую рисовую муку, просили ее прожевать в разговоре с ними; если человек был не в состоянии это сделать, его осуждали, считая это попыткой сокрытия правды. В основе этого метода лежали многолетние наблюдения древнего человека, заметившего, что в период сильного страха во рту прекращается выделение слюны. Данное «техническое средство» являлось более совершенным для детекции «лжи», чем субъективная оценка вождя племени. В то же время сухость во рту может быть вызвана не только боязнью расплаты за совершенное преступление, а просто страхом, вызванным боязнью самой процедуры.
На Ближнем Востоке еще в глубокой древности в качестве детектора лжи использовали показатели пульса подозреваемого. Знаменитый врач древности Авиценна определял по пульсу значимую информацию. В качестве информативных признаков брались изменения частоты пульса и особенности кровенаполнения сосудов кровью. Метод часто использовался для определения неверности жены и установления личности ее любовника. Методика проверки была предельно проста. Специально тренированный человек прикладывал палец к артерии, а далее подозреваемому субъекту задавались вопросы с названием имен мужчин, теоретически могущих вступить в интимную связь с подозреваемой личностью. В результате сильного эмоционального напряжения, в качестве реакции на имя любовника у подозреваемой резко изменялись частота пульса и кровенаполнение артерии. В дальнейшем этот метод использовался и для решения других задач, при необходимости определить степень искренности того или иного человека.
В Древнем Риме этим же методом отбирали телохранителей. Кандидату задавали провокационные вопросы. Если он краснел, его брали в охрану. Считалось, что если человек краснеет при предъявлении ему провокационных вопросов, он не будет участвовать в заговорах.
Существовал опыт использования тремора для определения причастности подозреваемых в совершении преступлений. Испытуемым давали в руки очень хрупкое яйцо птицы и проводили допрос на предмет совершения ими противоправного действия. У кого скорлупа лопалась, того и считали причастным к совершению расследуемого преступления.
В XI веке на Руси для решения вопроса о причастности подозреваемого к совершению преступления применялось испытание железом или водой. Для этого обвиняемый доставал из кипящего сосуда кольцо или брал в руку раскаленное железо. Доказательством невиновности было отсутствие через 3 дня язвы от ожога.
На Руси были самые ебанутые после Спарты.
Детектор лжи средневековья
Прародитель современного детектора лжи был изобретен еще в средние века. Однако действие современного полиграфа значительно отличается от детектора лжи средневековья. Так называемые «Уста истины» имели вид мистического диска с изображением лика некого языческого божества, предположительно Эрколя Победителя.
Круглая скульптура была создана предположительно в четвертом веке до н.э. и до XVII столетия служил скорее предметом декора. Однако как именно скульптура диаметром 1,75 м сумела занять место в церкви Санта-Мария-ин-Космедин, на сегодняшний день остается загадкой. В средневековье же суеверный люд свято верил в то, что за ложь грозит жестокое наказание в виде лишении руки, которую необходимо вложить прямо внутрь мистической мраморной маски.
Это божество было безразлично к человеческим мольбам о помиловании и было способно при малейшем подозрении на обман лишать людей руки. Они даже не подозревали о том, что за грозной фигурой, скрывался палач с занесенным топором, который готов был по тайному знаку отсечь руку осужденного.
Знакомство с полиграфом
Однажды в нашей конторке случилась утечка информации. Данные хранились в базе, доступ к которой имело N-ное количество доверенных лиц. У меня туда доступа не было, так сказать, «от греха подальше». Тем ни менее, под подозрение вдруг попали фактически все сотрудники, да и вообще умудрились поставить перед фактом: так и так, в связи с подозрением в «сливе» данных будет произведена проверка на полиграфе, такого-то числа приходите по такому-то адресу. И тут начинаешь немного чувствовать себя героем кафкиного «Процесса». Что конкретно слили – не знаешь. Кому и зачем – тоже. Ответов на вопросы не получаешь. Тебя в чём-то подозревают и даже угрожают. Про детектор лжи, если честно, мне было известно только из фильмов, и, как оказалось, от фильмов реальность весьма отличатся, потому что процесс этот довольно длительный, заторможенный и цикличный, но об этом позже. Проштудировав немного интернеты на тему прохождения сотрудниками этой неприятной проверочки, узнаю, что вообще такое проделывают при найме работников, дабы сразу навести справки насколько ты честен, вменяем ли. Чем же конкретно может интересоваться работодатель? Не числится ли за тобой факта (или даже мыслей) нарушения заповедей корпоративных. Не кради, не ври, не имей злобного замысла по отношению к фирме твоей, не планируй корыстных целей в виде обмывания денег бюджетных, и все такое. Ну, что тут сказать. В отношении «расследуемого дела» моя совесть была чиста, ибо я, будучи холопом обыкновенным, доступа к особым таинствам нашей компании не имею и в них меня никто, увы, даже устно не посвящал. Из воровства на моей совести только с десяток леденцов за 5 копеек, спертых в далеком детстве в конце 90х, пара дорожных знаков со времен панковской юности, да десертная ложка с деревянной ручкой, украденная из бара для второй половинки, за что потом вместо благодарности пришлось схлопотать за нехорошее поведение. На работе вру, как и все, когда просыпают – про пробку, про трубы прорванные, про хорька, погрызшего домашний коллайдер. На собеседовании же у меня интересовались только профессиональными навыками, так что «покаяться» мне до сей поры не приходилось.
В конце тетя-психолог вернула доброжелательную улыбку и на мой вопрос «Ну так как?» пожала плечами. «Увы, было распоряжение никому о результатах не сообщать. Если честно, я вообще не понимаю, зачем конкретно вас ко мне направили.» И слегка раздраженно добавила: «Вы ведь, собственно, вообще не знаете, о чем идет речь». Вот тут даже обидно стало. Хотя тётю тоже понять можно, сколько уж нас таких «левых подозреваемых» у нее прошло за сегодня. «У вас, пожалуй, только один подозрительный «скачок» мог бы быть, когда вы сказали, что у вас с алкоголем проблем нет. Да вы не переживайте, не скажу я никому, никого это не интересует. Идите с богом!»