что делали с конфискованным имуществом байских хозяйств
Конфискация
Речь пойдет о конфискации имущества у зажиточных хозяйств в конце 20-ых годов прошлого столетия. Сталин не скрывал, что индустриализация страны, о которой заговорили уже в конце 1925 года на конференции и съезде ВКП (б), невозможна без финансирования со стороны крестьянства. Планировалось, что оно не только будет вырабатывать нормативы, но и кормить промышленные города. Ф. Голощекин, руководитель Казахстана, предлагал Сталину не морочить особенно голову, как добыть средства для индустриализации — национализировать весь скот Казахстана. Однако Сталин побоялся голодных бунтов и наложил резолюцию:«Конфисковать!» Тут, как говорится, что в лоб, что по лбу. Одно и то же получается. Но процесс был запущен.Надо отметить, что к страницам истории, касающимся конфискации, коллективизации и индустриализации страны, в последние годы исследователи обращаются все чаще и чаще, находя в них объяснение, почему молодое государство развивалась так, а не иначе. И где мы пошли не тем путем,
а где выиграли.
27 августа 1928 года постановлением ЦИКа и Совнаркома КАССР была разработана инструкция, как проводить конфискацию байских хозяйств, чьи семьи предстоит выселить.
Предусматривалось выселение баев, имеющих в переводе на крупный скот в кочевых районах свыше 400 голов, в полукочевых — свыше 300. В оседлых — более 150. Выселяли и тех, кто «является социально опасным в силу кабального характера их отношений с окружающим населением, или, пользуясь родовыми привилегиями и экономическим господством, препятствуют проведению мероприятий по советизации аула». Но и «привилегированные» группы, в частности, султанские и ханские потомки, а также те, кто получал от царского правительства различные награды, вне зависимости от их имущественного положения должны были быть высланы.
Из прошлого надо делать выводы, стараясь не повторять ошибок, которые могут привести к трагическим поворотам в судьбах миллионов людей.
Конфисковали не всё, оставляя кое-что для ведения «трудового хозяйства по нормам». А из «мертвого инвентаря», например, жаток, тракторов и так далее, забирали все, не забывая о юртах и кибитках, домашней утвари.
Из документов, хранящихся в областном архиве, это можно проследить на примере членов Каратауской районной комиссии. Вот избранный состав:
И. Кульданов, уполномоченный Сыр-Дарьинского окрИКа, он же председатель комиссии, С. Байгубеков, уполномоченный С-Д окркомиссии, Киргизбаев (так, без инициалов) от РИКа, ответственный секретарь райкома ВКП (б), Исабеков — председатель РИКа, Булутов — от райЗУ, зампред РИКа, Ахметов — от райкома союза «Кошчи», председатель райкома союза «Кошчи», Далеков — от РК СХЛР.
На них есть более развернутые характеристики. Вот что написано: «Киргизбаев происходит из рабочей семьи. Опытный, выдержанный работник. Задачу партии в ауле понимает. Органически ненавидит баев. Принимает активное участие в работе. Член партии с 1926 года». Исабеков «мало знаком с районом, но принимал активное участие в работе. Член партии с 1918 года». И так далее.
Полагаю, что выбирали «конфискаторов», руководствуясь исключительно их партийной принадлежностью.
Задачу перед ними четко сформулировал руководитель республики Ф. Голощекин: «Кто энергично будет проводить нашу политику, тот с нами, того мы будем считать действительно работниками советской власти. Кто этого не будет проводить, кто будет искажать ее, тот не с нами, тот против нас, мы с ним будем бороться, как с врагом».
Однако замечательные характеристики на членов комиссии по конфискации отнюдь не удерживали их, как сказано в отчетном докладе Сыр-Дарьинской окружной комиссии, «от взятия взяток». «Четыре коммуниста из аула №12 Бадамского района распространили слух, что будут конфискованы все баи, но они их могут защитить с помощью взяток». Но некоторые просто сводили личные счеты.
Очень сложно проходил процесс конфискации. Порой руководствовались, казалось, парадоксальными мотивами.
Вот что происходило в ауле №13 Бадамского района. Цитирую дословно документ, хранящийся в облархиве, с которого был снят гриф «Секретно». «В ауле по приезде уполномоченного окрИК собрали всех бедняков, в числе которых 89 мужчин, 29 женщин, где последние требовали бая Искака Сарманова, чтобы не выселять, а лишь конфисковать его имущество, и даже один бедняк из числа членов союза «Кошчи» высказал такое опасение, что если Искак будет выселен, то род жанбай исчезнет под гнетом рода кыбрай. Некоторые из них кричали, что Искак их одевает, обувает и все даром дает, а особенно батракам и беднякам, после чего бай был арестован».
Зажиточные хозяйственники шли на разные ухищрения, чтобы оставить при себе свое добро. Например, сын бая Сагатбека Балпыкова вступил в комсомол заочно, платил взносы за родственников, выпускал стенгазету, «а сам вел активную борьбу с партийной ячейкой. Через краевую газету давал ложный материал на отдельных коммунистов».
Один из членов ячейки Балпыкова И. Рысымбетов написал «честному уполномоченному» по Бадамскому району (текст дословен, без исправлений грамматических ошибок): «Я — комсомолец, будущий помощник партии. Если вы дадите мой скот, то я, несмотря на свою бедность, распределю его между бедняками. Это есть историческая победа над классовым врагом, тут все на жертву революции. Если не дадите мой скот, то вы этим самым разожгете мою классовую страсть. Я не могу в данное время приехать к вам, так как я продолжаю военный всеобуч для будущей классовой схватки».
Уполномоченные по конфискации байского имущества в Бадамском районе Жанбулов и Ергазиев сделали вывод, что свою классовую суть Рысымбетов замазывает «политическим языком, крылатыми фразами, хочет сбить уполномоченного с правильного пути».
Вот кто был доволен конфискацией байского имущества, так это бедняк. А как не быть довольным, если добро свалилось чуть ли не с неба?
Например, более 1500 голов скота, конфискованного у Ханыбека Кенжабаева, роздано в основном единоличным хозяйствам, членам сельскохозяйственных артелей. После того как единоличникам был роздан скот, они ночами не спали, жгли костры, ждали, что бай придет к ним и отнимет то, что дала советская власть. Но бай не пришел. И народ успокоился. Но тот, кому скот не достался, требовал у власти еще потрясти зажиточных людей, отобрать у них имущество.
У зажиточных хозяйств в районах земледелия изымалось от 15 до 25, у кочевых и полукочевых — от 25 до 35 процентов хлеба и мяса. Бедняки и батраки просили организовать их в коллективные хозяйства и сельскохозяйственные артели.
Передача скота происходила торжественно, под горячие аплодисменты присутствующих. Бедняки и батраки просили организовать их в коллективные хозяйства и сельскохозяйственные артели.
Проходили и судебно-показательные процессы, устроенные во время конфискации. Они дали понять бедняку, что пролетарский суд шутить не будет, он жесток по отношению к баям и их приспешникам.
В Южном Казахстане были разоблачены контрреволюционные группы, якобы вредившие сельскому хозяйству и действовавшие по принципу: если не мне, то не доставайся же никому! Почти как у Островского в известной пьесе.
Как свидетельствуют материалы архива ДКНБ по ЮКО, была расстреляна группа работников тюлькубасского пункта «Заготзерно», которая как будто намеренно сгноила вагон зерна и зарыла его в землю. А на станции Абаил 110 центнеров зерна заразили клещом. По зерновому делу было арестовано несколько специалистов во всех районах области.
Конфискация имущества у баев и кулаков совпала с организацией колхозов, у которых легко можно было изымать продовольствие для промышленных городов.
Из «мертвого инвентаря», например, жаток, тракторов и так далее, забирали все, не забывая о юртах и кибитках,домашней утвари.
7 ноября 1929 в статье «Год Великого перелома», опубликованной в главной газете страны «Правде», Сталин одобрительно отнесся к процессу коллективизации. Однако бедняки, получившие байское имущество, вскоре были разочарованы. Им пришлось работать на промышленные города, на индустриализацию. Созданные организации «Союз-мясо» и «Союз-хлеб», получившие большие полномочия, эшелонами вывозили из Казахстана в Москву и Ленинград, другие промышленные города Союза сельхозпродукцию. На одном из Пленумов ЦК, где речь шла о скотозаготовках, отмечалось, что Казахстан должен поставить «18 процентов мяса, идущих на снабжение центральных промышленных районов СССР». Для этого «Союз-зерно» поставил «твердые задачи на изъятие хлеба у кулацко-байских и зажиточных хозяйств в районах земледелия от 15 до 25, у кочевых и полукочевых — от 25 до 35 процентов». Чтобы ускорить доставку продукции в промышленные центры, прямо на железнодорожные станции гнали скот, в частности, в Арыси и Туркестане организовали убойные площадки. Данные партархива (Шымкентский региональный архив) свидетельствуют о том, что в 1930 году было изъято зерна 33,1 процента, в 1931- 39,5. Почти в этих же пределах — мясо.
В августе 1929 года в стране были введены продовольственные карточки («заборные документы»). Рыночная экономика сворачивалась. Несмотря на данные Сталиным обещания, летом 1929 года принудительная продажа «излишков» была узаконена. Народ начал бунтовать. Испугавшись протестных настроений, Сталин выступил в газете «Правда» с письмом «Головокружение от успеха», где подверг критике местных руководителей, которые якобы по собственной инициативе насильно загоняли крестьян в колхозы. 14 марта 1930 года ЦК ВКП (б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении».
Пахтааральские колхозники, как сообщила наша газета, быстро отреагировали на постановление. Они стихийно разобрали все колхозное имущество: коров, лошадей, инвентарь. Крупный овцеводческий совхоз «Янги турмыс», имевший 26 тысяч овец и 3 тысячи коз, был ликвидирован в считанные часы. «Нам приказали идти в колхоз, нам угрожали лишением воды, даже выселением из района, — объяснили крестьяне свой поступок. — Никакой разъяснительной работы среди нас не было, а существующие колхозы подавали нам плохой пример: мы снимаем по 13 центнеров хлопка с гектара, а колхозы — по 5».
По поводу хлопка. В декабре 1931 года южноказахстанские переработчики хлопка задержали отправку продукции в Ташкент, так как не было гужевого транспорта. Тут же в Чимкент полетела телеграмма от Ф. Голощекина: «Немедленно организуйте доставку хлопка-сырца на текстильные предприятия Ташкента».
Сталин пытался соединить коллективизацию с индустриализацией, чтобы два эти направления активно развивались. Делалось это кавалерийским наскоком и было сопряжено с безжалостным отношением к людям.
Крестьяне уводили скот в степи, где их отлавливали красноармейцы.
Или же забивали скот, чтобы не достался советской власти. Некоторые, чтобы выжить, уходили на большие стройки, где давали продуктовые карточки. Или же власть шла другим путем — сама мобилизовывала крестьян, как это случилось на строительстве магистрали Чимкент-Ташкент. На этой стройке работали 18 тысяч человек, которые голодали из-за отсутствия продуктов питания. Нечем было кормить лошадей, использовавшихся для перевозки стройматериалов.
Железнодорожная ветка так и не была построена, но немало жизней положено на стройке социализма. В Казыгуртском районе, спустя десятилетия, был открыт памятник этим людям.
Можно сколько угодно спорить по поводу событий тех лет. Оправдывая все тем, что первая пятилетка вывела СССР на второе место вслед за США по темпам экономического развития, сделала страну государством с огромным промышленным потенциалом, позволившим выстоять в военные годы. Но…
Читаешь архивные документы и ужасаешься, как решались вопросы коллективизации, индустриализации. Власть перемалывала судьбы людей, навязывая свои формы организации хозяйств.
Путь к социализму был залит человеческой кровью.
Людмила Ковалева
Автор благодарит за помощь
в подготовке этой публикации сотрудников
областного и Шымкентского городского
регионального архивов (партархива).
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Кабмин назначил главный способ распоряжения конфискованного имущества
Конфискат будет передавать Федеральному агентству по управлению государственным имуществом. Исключение составят недвижимость, морские суда и самолеты, акции; имущество, ограниченное в оборотоспособности; культурные и религиозные ценности; государственные ценные бумаги Российской Федерации и драгоценные металлы; денежные средства, в том числе на банковских счетах и вкладах.
У агентства будет три варианта дальнейшего обращения с имуществом. Основным способом распоряжения установлена переработка. В этом случае имущество оценивается как вторичное сырье и передается на утилизацию стороннему предприятию, которое должно документально подтвердить проведенную переработку. Средства, вырученные от такого вторсырья, Росимущество будет переводить в федеральный бюджет.
В установленных законодательством случаях, а также при наличии прямого судебного решения, обращенное в собственность государства имущество может быть направлено на уничтожение. В таком случае федеральное агентство проводить его оценку не будет.
Положение предусматривает и реализацию конфиската. Под нее попадают транспортные средства; нефтяные, газовые продукты, продукция горнодобывающей отрасли; черные и цветные металлы, продукты их переработки, включая лом; строительные материалы, техника и оборудование; промышленное и технологическое оборудование; предметы роскоши, полудрагоценные камни и изделия из них; древесное сырье и лесоматериалы.
Баи – жертвы раскулачивания
В ходе научного исследования профессором А.М. Аунасовой были выявлены ранее неизвестные имена и фамилии баев Кустанайского округа, подвергшихся конфискации скота и имущества в 1928 году. Современный массив архивных источников по изучению истории конфискации байского хозяйства и имущества конца 20-х начала 30-х годов прошлого столетия, позволяет не только восполнить картину бесчинства большевистско-сталинской власти в отношении крестьянства в период насильственной коллективизации, заготовительных и других политических компаний, но и выявить ряд тенденций характерных для казахского общества указанного периода.
Центральный курс большевиков на огосударствление экономики с внеэкономическими методами управления, когда формы частной собственности были заменены примитивным распределением материальных благ, привели к массовым злоупотреблениям властью, тотальным репрессиям против собственного народа, грубому попранию законности и прав человека.
В такой обстановке претворение в жизнь идеи «Малого Октября» не могло не коснуться кочевничества как сложного типа хозяйственно-культурной деятельности со своей социальной организацией и многоуровневым комплексом институциональных связей. Первым и, пожалуй, главным звонком со стороны большевиков по уничтожению кочевничества и его представителей байства, как класса, явилось постановление ЦИК И СНК КазАССР «О конфискации байских хозяйств» от 27 августа 1928 года. В нем говорилось о «выселении крупных скотоводов из коренного населения, которые, сохраняя полуфеодальные, патриархальные и родовые отношения, своим имуществом и общественным влиянием препятствуют советизации аула».[1]
Таким образом, этим документом большевики озвучили, а в дальнейшем на практике приступили к осуществлению советизации аула насильственными методами на основе седентаризации (оседания) скотоводов-кочевников на местах.
Акция вандализма, проводимая местными партийными органами и ОГПУ, в отношении собственного народа, игнорирующая конкретно-исторические реалии казахского общества, была не только не понятна, но и чужда кочевникам. Забегая вперед отметим, что этим объясняются последующие активные действия кочевого общества против политики конфискации скота, имущества и выселения байства с исконных мест обитания.
Но вернемся к 30 августа 1928 года. В этот день советское правительство опубликовало Инструкцию «По применению постановления ЦИК СНК КАССР от 27 августа 1928 года о конфискации и выселении байских хозяйств». В документе Совнарком КАССР предлагал органам (окружкомам), на которых было возложено проведение в жизнь означенного постановления, руководствоваться конкретными нормами по определению высылаемых баев за пределы округов и конфискации их скота и имущества.
Так, баи, имеющие, в переводе на крупный скот, в кочевых районах свыше 400 голов, в полукочевых – свыше 300 голов и в оседлых районах свыше 150 голов скота, а также лица (так называемые полуфеодалы), имеющие количество скота в переводе на крупный, хотя и меньше указанной нормы, характеризовались как «социально опасными в силу кабального характера их отношений с окружающим населением» и, пользуясь родовыми привилегиями и экономическим господством, тормозили проведение мероприятий советской власти по советизации аула. К категории «социально-опасный элемент» были отнесены и привилегированные социальные слои казахского общества из числа султанских и ханских потомков, бывшие волостные управители, бии и т.д. Все эти категории граждан незамедлительно подлежали всеобщей конфискации скота и имущества с последующим выселением вне зависимости от их имущественного положения.[2]
В этот же день 30 августа 1928 г. вышли в свет еще два постановления. Это постановление СНК КАССР «Об установлении кочевых, полукочевых и оседлых районов Казахстана» по которому определялось новое административно-территориальное деление республики для проведения в жизнь постановления КЦИК и КСНК о выселении и конфискации байского скота и имущества.[3] За этим документом в тот же день, 30 августа 1928 года выходит второе постановление СНК КАССР «Об определении районов выселения лиц, подлежащих выселению по постановлению ЦИК И СНК Казахской АССР от 27 августа 1928 г.»[4], где устанавливался порядок выселения баев и их семей из одного округа в другой. Как правило, если выселяемые были родом из южных регионов, то их отправляли в западный регион республики. Так, если баи Джетысуйского и Сыр-Дарьинского округов должны были выселяться в Уральский округ, то из Уральского округа баи направлялись в Джетысуйский. Из Гурьевского округа соответственно в Петропавловский, из Каркаралинского округа – в Кустанайский, из Семипалатинского округа – в Сыр-Дарьинский, из Павлодарского и Петропавловского округов – в Актюбинский, из Кзыл-Ординского округа – в Адаевский, из Акмолинского округа – в Гурьевский, из Актюбинского округа – в Каркаралинский, из Кустанайского округа – в Семипалатинский. Постановление подлежало обязательному выполнению местными исполнительными органами.
Все вышеуказанные постановления и инструкция стали основой для проведения жестокой беспрецедентной политики большевиков на местах по уничтожению традиционного типа кочевого хозяйствования казахского общества и байства как класса.
Сегодня продолжается скрупулезный поиск в архивах страны по выявлению жертв насильственной коллективизации, заготовительных и других политических компаний большевистско-сталинской власти в отношении байства. Работа ведется не только с архивными фондами. Периодическая печать, хранящаяся в редком фонде национальной библиотеки им. А.С. Пушкина в г. Алматы, позволила нам выявить некоторые имена и фамилии баев, ставших жертвами большевистско-сталинской политики в конце 20-х гг. ХХ столетия.
Так, например, мы можем привести данные, опубликованные в газете «Степной крестьянин» от 23 сентября 1928 № 73 (410). На странице 2 приведены списки выселяемых баев с конфискацией их скота и имущества по Кустанайскому округу. Решение принято президиумом Кустанайского Окружного Исполнительного Комитета. Поясняя свое решение, Окружком ссылается:[5]:
1). На основании пп. 1, 2 и 3 постановления ЦИК и СНК КазАССР от 28 августа с.г. и в соответствии с п. 1 литера «а» инструкции по применению упомянутого выше постановления, выселить из пределов округа с конфискацией имущества и скота, как социально вредных, которые, пользуясь своим родовым и экономическим господством, и на основе старых традиций и кабального характера их отношений к окружающему населению, злостно препятствует проведению всех мероприятий, направленных к улучшению экономического и культурного развития трудящихся аула, следующие хозяйства:
Конфискация крупных байских хозяйств; политические и экономические последствия
Нарушения принципа добровольности и элементарной законности с самого начала приняли повсеместный характер. Наиболее типичными и распространенными приемами принуждения были:
· лишение избирательных прав;
· угроза выселения за пределы района проживания;
· превентивный арест, так сказать, «воспитательных целях».
Крайне тяжелыми последствиями обернулось так называемое раскулачивание — мероприятия по ликвидации кулачества и байства как класса. Излюбленным средством наиболее рьяных «коллективизаторов» было огульное зачисление колеблющихся в так называемые подкулачники. В их разряд были отнесены тысячи зажиточных и середняцких хозяйств. Достаточно было иметь, скажем, дом под железной крышей или две лошади, чтобы попасть в разряд кулаков.
27 августа 1928 г. был принят декрет ЦИК и СНК Казахстана «О конфискации и выселении крупнейших байских хозяйств и полуфеодалов», по которому разрешалось конфисковывать байские хозяйства, а их владельцев высылать. 30 августа была принята «Инструкция по применению постановления ЦИК и СНК КАССР о конфискации байских хозяйств», в ней отмечалось, что подлежат конфискации и выселению баи, имеющие в переводе на крупный рогатый скот в кочевых районах свыше 400 голов, в полукочевых районах свыше 300 голов скота, которые являются социально-опасными. Лица, имеющие количество скота в переводе на крупный рогатый хотя, и меньше указанной выше нормы, но признанные местной властью социально-опасными. Лица, принадлежащие ранее по своему положению к привилегированным группам, причем эти лица подлежат выселению вне зависимости от их имущественного положения. 17 октября 1928 г. было принято постановление ЦИК и СНК КАССР «Об уголовной ответственности за противодействие конфискации и выселению полуфеодального крупнейшего байства». Конфискация баев-полуфеодалов была осуществлена повсеместно с нарушениями действовавших законов. Отбор конфискуемых хозяйств производился как по имущественным критериям, так и в большей степени по политической благонадежности. Органами ОГПУ:
· социально опасными были признаны — 82,9% байских хозяйств;
· враждебным отношением к Советской власти признаны- 91%;
· нейтральным и лояльным характеризовались лишь — 3%;
· главами родовых группировок объявлены 34,2%.
К конфискации и выселению, по существу физическому вымиранию, были приговорены наиболее опытные, грамотные люди. К баям относили и середняков. Была создана Центральная комиссия по конфискации байских хозяйств и ликвидации байства как класса, ее возглавил Е. Ерназаров. Было выселено 657 крупных баев. В 1928–1929 гг. было экспроприировано 1027 байских хозяйств, конфисковано 145 тыс. голов скота (в переводе на крупный), а также сельскохозяйственные орудия, которые переданы в колхозы. 7 ноября 1929 г. к двенадцатой годовщине Октябрьской революции в газете «Правда» появилась статья И. В. Сталина с весьма символическим названием «Год великого перелома». В 1929 г. — в республике привлекались к ответственности 56 498 крестьян, из них более 34 тыс. были осуждены. В 1931 г. — аресту и выселению было подвергнуто 5 500 семей.
Коллективизация и оседание кочевого населения на земле были взаимосвязаны, поэтому Сталин решительно настаивал на окончательном устранении кочевой экономики. Для казахов насильственное оседание скотоводов-кочевников и полукочевников стало трагическим. В 1930 г. было переведено на оседлость 87136 хозяйств, в 1933 г. — 242208. Сам механизм оседания понимался весьма упрощенно: стягивались сотни хозяйств в одно место, а затем организовывались стационарные поселки по типу деревень. Все это сопровождалось насильственной коллективизацией, то есть осевших кочевников и полукочевников сразу стопроцентно оформляли в колхозы. При этом создавались колхозы-гиганты, объединявшие сотни хозяйств в радиусе до 200 и более километров. Колхозные фермы, в которые сгонялся обобщенный скот, часто представляли собой участки степи, огороженные арканами, в которых животные стали погибать.
С 1929 по 1933 гг. — тройкой ОГПУ по Казахстану (Объединенное Государственное Политическое управление, Председатель Волленберг), рассмотрено 9805 дел и принято решение в отношении 22 933 лиц, из них 3386 человек — расстрелу; 13 151 человек — заключению в концлагеря на срок от 3 до 10 лет. За 1933 г. органы ОГПУ Казахстана арестовали свыше 21 тыс. чел. Протоколы тройки рассматривались на закрытом заседании Казкрайкома партии и подписывались одним из секретарей: Ф. Голощекиным, И. Курамысовым, а с 9 марта 1930 г. — представителем Казкрайкома ВКП (б) Г. Рошаль. Подвергались репрессиям целые семьи и роды. 13 мая 1930 г. по ходатайству Казахского управления лагерями особого назначения ОГПУ правительством республики было отведено в Акмолинском, Карагандинском округах для организации новых лагерей 110000 га земельного массива в бессрочное и безвозмездное пользование.
В сельском хозяйстве резко упала урожайность в результате отчуждения крестьянина от земли. Настоящая катастрофа разразилась и в животноводстве. Накануне коллективизации в Казахстане было 40,5 млн голов скота, а на 1 января 1933 г. осталось всего около 4,5 млн голов. В конечном итоге все эти мероприятия привели к трагедии — голоду 1930–1932 гг.
111Восстание 1929–1931 гг. в Казахстане. Борьба с последствиями сталинской модели коллективизации сельского хозяйства
Сталинская модель коллективизации сельского хозяйства вызвала ожесточенное сопротивление крестьян. Недовольство населения Казахстана жесткой политикой коллективизации проявилось в различных формах сопротивления:
1. уход в города и на стройки;
2. откочевки в другие регионы, даже за границу;
3. убийство активистов колхозного движения, партийных, советских, комсомольских работников, судебных исполнителей (в 1929–1931 гг. было убито 460 партийно-советских работников);
4. создание вооруженных отрядов самообороны;
Крестьяне Мангистауского, Жилокосинского, Уильского, Табынского районов были вынуждены покинуть пределы Казахстана и откочевать на территорию Туркмении, Каракалпакии, а часть — в Иран и Афганистан. На территории Китая оказалась значительная часть мятежных аулов Балхашского, Чокпарского, Илийского, Энбекшиказахского, Биен-Аксуйского, Саркандского, Джаркентского, Барибаевского районов Алма-Атинского округа. По существу, поголовно оказались истребленными восставшие шаруа весной 1931 г. в Абралинском, Чингистауском и Чубартауском районах Каркаралинского округа.
Во время коллективизации в республике произошло 372 массовых выступления и восстания, по неполным данным, в восстаниях участвовало около 80 тыс. человек. Причины вооруженных выступлений:
1. Принудительная коллективизация;
2. Разрушение векового уклада жизни;
3. Раскулачивание середняков и бедняков.
Крупные выступления шаруа и крестьян имели место практически на всей территории республики. Для того чтобы почувствовать дух и атмосферу того времени, приведем содержание следующего документа. В Архиве Президента Республики Казахстан хранится донесение начальника Казалинского районного отдела НКВД следующего содержания: «8 марте 1930 г. под руководством авторитетного ишана Казалинского района Тасова Акмурзыбыла организована вооруженная банда — группа из байско-мусульманского элемента, в которую также была втянута часть бедняков и середняков. Основной целью банды был отказ от уплаты госпоставок, хлебосдачи. Этим бандитским восстанием охвачено 8 административных аулов Казалинского района, а также часть аулов Кармакчинского района. После того как была разгромлена банда Акмурзы, в августе 1930 г. против мероприятий партии и правительства по хлебоуборке и сдаче хлеба государству выступила банда, организованная баем Акмамбетом Акжаном, выходцем из рода асан. Впоследствии банда называлась по имени рода асан — асановским бандитским восстанием. В подавлении как банды Акмурзы, так и „Асан“ участвовали части регулярных войск Красной Армии, а руководители и организаторы этих банд были пойманы и репрессированы органами ОГПУ НКВД, однако часть из организаторов сумела скрыться и эмигрировать в Афганистан».
Упорством и организованностью отличалось и восстание в Сузакском районе Сырдарьинского округа, начавшееся 2 февраля 1930 г. Здесь восставшие заняли районный центр Сузак. Здесь в требованиях наряду с осуждением беззакония властей обыгрывались и религиозные мотивы. Один из руководителей восстания Жакупов. Восставшие заняли районный центр Сузак, убили руководителей района. Восстание было жестоко подавлено силами отрядов из коммунаров Туркестана, Чимкента и Кзыл-Орды, регулярными частями войск САВО. По приговору ОГПУ по Казахстану: 311 участников было привлечено к уголовной ответственности; 68 чел. были приговорены к расстрелу; 152 чел. заключены в исправительно-трудовые лагеря сроком от 3-х до 10 лет; 21 чел. выслан в Сибирь сроком на 3 года; 10 чел. было выслано в пределах Казахстана сроком на 3 года.
Численность восставших Каракумского восстания достигала5000 человек. Сюда стекались большие массы недовольных политикой коллективизации не только юга, но и Центрального и Западного Казахстана. Мятежное крестьянство предъявило требования: возврат из ссылки незаконно репрессированных крестьян, возврат их конфискованного имущества и скота; свобода религии; обложение шаруа подоходным прогрессивным налогом; принцип добровольности при коллективизации; поднять при решении вопросов статус схода аула; в Каракумах народу разрешить организовать самостоятельные аулы. Каракумское выступление крестьян было подавлено 8-й Оренбургской дивизией. Тройка ОГПУ в Казахстане приговорила: 175 чел. к расстрелу; 172 чел. были осуждены к исправительно-трудовому лагерю сроком от 2 до 10 лет; многие высланы в Восточную Сибирь и т. д.
Крупными очагами недовольства явились Семипалатинский и Алма-Атинский округа, Адаевская степь. В Адаевском округе, например, к середине 1920-х гг. действовало более 60 повстанческих групп. Здесь сложились очаги восстания в Уильском районе, на Устюрте и в Мангышлаке. В 1929–1932 гг. Адаевское восстание охватило огромную территорию Западного Казахстана до Туркменистана и Каракалпакии. Одним из его лидеров был Тобанияз Алниязов. В подавлении Адаевского восстания участвовали части Красной Армии и ОГПУ численностью более 1 тыс. человек, вызванные из Дагестана, Баку, Саратова. Повстанцы были репрессированы, часть вынуждена была откочевать за пределы Казахстана.
Против насильственной коллективизации и оседания выступили представители казахской интеллигенции — А. Букейханов, который как ученый-агроном обосновал необходимость постепенности перевода казахов на оседлость; М. Дулатов бил тревогу: «Казахский народ кочует не потому, что хочет кочевать, а кочует, учитывая климатические условия»; С. Садуакасов подчеркивал: «Цивилизация не исключает занятия животноводством, наоборот, оно способствует ее подъему». Известно выступление Т. Рыскулова на сессии ВЦИКСССР, где он говорил о губительных последствиях для казахов установленных норм содержания скота 6–7 голов в личной собственности. Даже сам И. Сталин в статье «Головокружение от успехов», опубликованной в марте 1930 г. в газете «Правда», вынужден был признать, что в коллективизации были «допущены большие «перегибы».
17 сентября 1932 г. ЦК КП (б) принял постановление «О сельском хозяйстве, и, в частности, животноводстве Казахстана». В постановлении было указано:
1. На необходимость учитывать при проведении коллективизации уровень хозяйственного и культурного развития республики;
2. На необходимость учитывать степень подготовленности широких крестьянских масс;
3. В животноводческих районах Казахстана предложено создавать ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли) как переходную ступень к сельхозартели.
1. Было принято слишком поздно;
2. Нет ни единого слова о голоде, лишениях народных масс, о катастрофическом падении животноводства и о причинах, их породивших;
3. Руководство Казкрайкома и СНК республики (Ф. И. Голощекин, У. Исаев, И. Курамысов, Е. Ерназаров, С. Голодов и др.), оказавшееся политическим банкротом, не понесло никакой ответственности перед народом.
Тем не менее, работа по облегчению участи шаруа началась:
1. Были ликвидированы искусственно созданные колхозы;
2. В зерновых районах вместо коммун были организованы сельхозартели;
3. Населению возвращены насильственно обобществленные скот и имущество;
4. Советское государство оказало техническую и финансовую помощь для устройства оседающих кочевых хозяйств. Отпущено более 2 млн. пудов хлеба и более 30 млн. рублей деньгами.
В феврале 1935 г. состоялся съезд колхозников-ударников, который принял новый примерный «Устав сельскохозяйственной артели». Во всех районах Казахстана проводилось вручение колхозам государственных актов на вечное пользование землей и переводом хозяйственно окрепших ТОЗов на Устав артели.
К концу второго года пятилетки на колхозных полях республики работало около 9 тыс. тракторов. К концу второй пятилетки в Казахстане было создано около 200 совхозов. На полях республики работало свыше 24 тыс. тракторов, около 8 тыс. комбайнов. За период второй пятилетки заметно увеличились посевная площадь и поголовье скота. Расширились посевы таких культур, как хлопок и сахарная свекла. В это же время в основном был завершен переход казахов от кочевого образа жизни к оседлому. На их хозяйственное устройство Советское правительство отпустило 40 млн. рублей.
Итоги коллективизации сельского хозяйства в Казахстане:
1. Внедрение прогрессивных технологий, концентрация техники, более рациональное использование земли, рост производительности труда — все это было по плечу крупным коллективным сельскохозяйственным предприятиям;
2. Уравнительность, жесткая централизация, слабая личная заинтересованность, постоянное подавление воли и инициативы личности — все эти факторы сковывали динамичное развитие сельскохозяйственного производства;
3. 3) Создание строя цивилизованных кооператоров, избавление от феодально-байской кабалы и разорения было явлением прогрессивным. Но оно осуществлялось методом принуждения, без учета специфики кочевой цивилизации.
Осуществление сталинской модели коллективизации сельского хозяйства на деле оказалось советским вариантом великого бедствия в период джунгарскою нашествия.
112-113Голод 1931–1933 гг. Письмо Турара Рыскулова Сталину. «Письмо пятерых»
В результате проведения силовой коллективизации сельского хозяйства, в Казахстане 1930–1932 гг. разразился голод. Причины голода:
1. Скопление огромного количества скота на ограниченной территории;
2. Ограниченность пастбищных угодий;
3. Недостаточная обеспеченность скота.
К февралю 1932 г. в Казахстане 87% хозяйств колхозников и 51,8% единоличников полностью лишились своего скота. В 1930 г. от голода погибло более 313 тыс. человек; в 1931 г. смертность достигла 755 тысяч; в 1932 г. погибло более 769 тыс. человек. В 1930–1932 гг. — потери от голода, эпидемий и других лишений составили — 1 млн. 750 тыс. казахов или 40% населения аула.
Тотальные репрессии и голод вызвали массовый отток населения. С января 1930 г. по июнь 1931 г. снялось более 280 тысяч хозяйств — около 1 млн. 70 тыс. человек. За пределы республики мигрировало свыше одного миллиона кочевников, из них 616 тыс. безвозвратно и 414 тыс. впоследствии вернулись в Казахстан. Трагедия коллективизации раскидала казахов по ряду стран мира, например, в Китае ныне их проживает 1 070 тыс., в Монголии — 137 тыс., в Турции — 120 тыс. Также казахские диаспоры имеются в Афганистане, Иране, в странах Западной Европы и в Северной Америке. Всего за пределами Казахстана в данное время проживает около 4,5 млн казахов, в том числе в 14 государствах бывшего СССР и 25 странах дальнего зарубежья. В республике произошло снижение численности не только казахов, но и представителей других национальностей: украинцев — с 859,4 до 658,1 тыс.; узбеков — с 228,2 до 103,6 тыс.; уйгуров — с 62,3 до 36,6 тыс.
Последствия политики геноцида:
1. Из 6,2 млн. жителей республики в 1931–1933 гг. погибло от голода около 2,1 млн. человек;
2. Потери не коренного населения составляют 0,4 млн. человек;
3. Прежняя численность казахов была восстановлена спустя почти 40 лет, в 1969 г.;
4. На 1 января 1933 г. республика насчитывала всего 4,5 млн. голов скота против 40,5 млн. голов накануне коллективизации.
Представители казахской интеллигенции били по этому поводу тревогу. Например, известны письма Т. Рыскулова И. Стaлину от 29 сентября 1932 г. и 9 марта 1933 г., где он подробно описывал сложившуюся ситуацию. В письме от 9 марта 1933 г. Т. Рыскулов писал: «Прошу Вас ознакомиться с настоящей запиской и вмешаться в это дело и тем самым спасти жизни многих людей, обреченных на голодную смерть». Далее приводились данные о численности казахов за пределами республики: на Средней Волге — 40 тыс. человек; в Киргизии — 100 тыс. человек; в Западной Сибири — 50 тыс. человек; в Каракалпакии — 20 тыс. человек; в Средней Азии — 30 тыс. человек. Кочевники попали даже в такие отдаленные места, как Калмыкия, Таджикистан, Северный край и др. Часть населения откочевала в Западный Китай. В письме приводятся данные о масштабах трагедии. В 1930 г. в Актюбинской области проживало 1012500 человек, в 1932 осталось 725800 человек (или 71 %). В Кзыл-Ординском районе по большинству аулсоветов осталось 15–20% населения. В Балхашском районе (по данным местного ОПТУ) насчитывалось 60 тыс. человек, откочевало 12 тыс. человек, умерло 36 тыс. человек, осталось всего 12 тыс. человек. Масштабы трагедии были настолько велики, что голод 1930–1932 гг. вошел в историю как годы «великого джута», величайшей трагедии казахского народа.
Письма Сталину и в правительственные органы писали не только отдельные должностные лица, но и представители казахской интеллектуальной элиты, национальные лидеры. Т. Рыскулов, С. Садвакасов, С. Сейфуллин, С. Ходжанов, Ж. Мынбаев, составляли оппозицию руководителю Казкрайкома Ф. Голощекину, проповедовавшему идею «Малого Октября» в Казахстане, и подвергались гонениям.
Особое место в истории Казахстана занимает так называемое «письмо пятерых» видных казахстанских деятелей культуры. В июле 1932 года Г. Мусрепов, М. Гатаулин, М. Давлетгалиев, Е. Алтынбеков, К. Куанышев написали письмо Сталину о бедственном положении в казахской степи, обвиняли Голощекина в искривлениях генеральной линии партии по проведению коллективизации (о нарушении ленинского принципа добровольности), уничтожении стимулов населения по развитию животноводства, что порождало отвращение к занятию скотоводством, неучете особенностей аула, ликвидации вместе с баями середняков.
Но большинство явных сторонников этого взгляда стали жертвами преследований. Власть Голощекина усиливалась, в своих выступлениях и докладах он всячески «разоблачал» тех, кто имел иную точку зрения на проводимые в республике политические и экономические мероприятия. Против виднейших казахских литераторов, публицистов и просветителей А. Байтурсынова, А. Бокейхана, М. Жумабаева, М. Дулатова, Ж. Аймаутова и других началась травля в газетах, они же стали первыми жертвами беззакония и произвола.