что делали дети во время великой отечественной войны
Жизнь детей во время Великой Отечественной войны
Жизнь детей во время Великой Отечественной войны
По сей день помнят солдат, защищавших нашу Родину от врагов. Заставшими эти жестокие времена были дети, родившиеся в 1927 году по 1941 год и в последующие годы войны. Это — дети войны. Они пережили всё: голод, смерти близких, непосильный труд, разруху, дети не знали что такое душистое мыло, сахар, удобная новая одежда, обувь. Все они уже давно старики и учат молодое поколение дорожить всем, что у них есть. Но зачастую им не уделяют должного внимания, а для них это так важно передать свой опыт другим.
Обучение во время войны
Несмотря на войну, многие дети учились, ходили в школу, в чем придется. «Школы работали, но мало кто учился, все работали, обучение было до 4 класса. Были учебники, а тетрадей не было, дети писали на газетах, старых квитанциях на любом клочке бумаги, какой нашли. Чернилами служила сажа из печи. Её разводили водой и наливали в баночку — это были чернила. Одевались в школу в то, что было, определенной формы не было ни у мальчиков, ни у девочек. Учебный день был короткий, так как нужно было идти на работу. Брата Петю забрала папина сестра в Жигалово, он один из семьи закончил 8 классов» (Фартунатова Капитолина Андреевна).
« У нас была неполная средняя школа (7 классов), я уже выпустилась в 1941 году. Помню то, что учебников было мало. Если человек пять жили рядом, то им давался один учебник, и они все вместе собирались у кого-то одного и читали, готовили домашнее задание. Давали одну тетрадь на человека делать домашнюю работу. У нас был строгий учитель по русскому и литературе, он вызывал к доске и просил рассказать наизусть стихотворение. Если ты не расскажешь, то на следующий урок тебя обязательно спросят. Поэтому я до сих пор знаю стихи А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и многих других» (Вороткова Тамара Александровна).
« В школу пошла я очень поздно, не чего было одевать. Беднота и нехватка учебников и была и после войны» (Кадникова Александра Егоровна)
«В 1941 году я закончила 7 класс в Коноваловской школе с наградой – отрезом ситца. Мне дали путёвку в Артек. Мама попросила меня показать на карте, где тот Артек и отказалась от путёвки, сказав: «Далеко сильно. А вдруг война?» И не ошиблась. В 1944 году я поехала учиться в Малышевскую среднюю школу. До Балаганска добирались на ходках, а затем на пароме в Малышевку. В деревне не было родственников, но был знакомый отца – Собиграй Станислав, которого я видела однажды. По памяти нашла дом и попросилась на квартиру на время обучения. Я убирала дом, стирала, тем самым отрабатывала за приют. Из продуктов до нового года был мешок картошки и бутылка растительного масла. Это надо было растянуть до каникул. Училась старательно, хорошо, так хотела стать учительницей. В школе большое внимание уделяли идейно-патриотическому воспитанию детей. На первом уроке первые 5 минут учитель рассказывал о событиях на фронте. Каждый день проводилась линейка, где подводились итоги успеваемости в 6-7 классах. Рапортовали старосты. Красное переходящее знамя получал тот класс, было больше хорошистов и отличников. Учителя и ученики жили одной семьёй, уважая друг друга».(Фонарева Екатерина Адамовна)
Питание, повседневная жизнь
Большинство людей во время войны столкнулось с острой проблемой нехватки продуктов питания. Питались плохо, в основном с огорода, из тайги. Ловили рыб из ближайших водоемов.
« Нас кормил Байкал. Мы жили в деревне Баргузин, у нас был консервный завод. Были бригады рыбаков, они ловили как из Байкала, так и из реки Баргузин, разную рыбу. Из Байкала ловили осетра, сига, омуля. В реке водилась рыба такая как окунь, сорога, карась, налим. Сделанные консервы отправляли в Тюмень, а затем на фронт. Старики немощные, те, которые не пошли на фронт, имели своего бригадира. Бригадир был всю жизнь рыбак, имел свою лодку и невод. Они созывали всех жителей и спрашивали: «Кому нужна рыба?» Рыба нужна была всем, так как в год выдавали всего 400 г, а на работника 800г. Все, кому нужна была рыба, тянули невод на берегу, старики заплывали в реку на лодке, ставили невод, затем второй конец выводили на берег. С обеих сторон равномерно выбирали верёвку, подтягивали невод к берегу. Важно было не выпустить косяк из «мотни». Потом бригадир делил рыбу на всех. Так сами и кормились. На заводе после того, как сделают консервы, продавали головы от рыб, 1килограмм стоил 5 копеек. Картошки у нас не было, да и огородов тоже. Потому что вокруг был только лес. Родители ездили в соседнюю деревню и меняли рыбу на картошку. Сильного голода мы не чувствовали» (Вороткова Томара Александровна).
« Кушать было нечего, ходили по полю собирали колоски и замершую картошку. Держали скот и садили огороды» (Кадникова Александра Егоровна).
« Всю весну, лето и осень ходила босиком – от снега до снега. Особенно плохо было, когда работали на поле. По стерне ноги кололи в кровь. Одежда была как у всех – холщёвая юбка, кофта с чужого плеча. Еда – капустный лист, свекольный лист, крапива, болтушка из овсяной муки и даже кости сдохших от голода лошадей. Кости парили, а потом хлебали подсоленную воду. Картошку, морковь сушили и в посылках отправляли на фронт» (Фонарева Екатерина Адамовна)
В отчётном докладе на 2-й районной партийной конференции о работе районного комитета партии 31 марта 1945 года подводятся итоги работы Балаганского района за годы войны. Из доклада видно, что 1941,1942,1943 годы были для района очень тяжёлыми. Урожайность катастрофически снижалась. Урожайность картофеля в 1941 – 50, в 1942 – 32, в 1943 – 18 ц. (Приложение 4)
Валовой сбор зерна – 161627, 112717, 29077 ц; получено на трудодни зерна: 1,3 ; 0,82; 0,276 кг. По этим цифрам можно сделать вывод, что люди действительно жили впроголодь.(Приложение 5)
Трудная работа
Работали все и стар и млад, работа была разной, но по-своему трудной. Трудились изо дня в день с утра до поздней ночи.
«Работали все. И взрослые, и дети с 5 лет. Мальчики возили сено, управляли лошадьми. Пока сено не уберут с поля никто не уходил. Женщины брали скот молодняк и растили его, дети же им помогали. Они водили скот на водопой, задавали корм. Осенью во время учебы, дети все также продолжают работать, находясь утром в школе, а по первому призыву уходили работать. В основном, дети работали на полях: копали картошку, собирали колоски ржи и т.д. Большинство людей работали в колхозе. Работали на телятнике, растили скотину, работали на колхозных огородах. Старались быстрее убрать хлеб, не жалея себя. Как хлеб уберут, снег выпадет, отправляют на лесозаготовки. Пилы были обычные с двумя ручками. Ими валили в лесу огромные лесины, обрубали сучья, распиливали на чурки и кололи дрова. Приходил обходчик и замерял кубатуру. Надо было заготовить не меньше пяти кубов. Помню, как с братьями и сёстрами везли из лесу дрова домой. Везли на быке. Он был большой, с норовом. С горки стали съезжать, а он понёс, задурил. Воз раскатился, и дрова вывались в обочину. Бык упряжь порвал и убежал на конюшню. Скотники поняли, что это наша семья и отправили в помощь деда на коне. Так и довезли до дому дрова уже затемно. А зимой волки подходили близко к деревне, выли. Часто задирали скот, но людей не трогали.
Расчет велся в конце года по трудодням, некоторых хвалили, а некоторые оставались в долгах, так как семьи были большие, работников мало и надо было кормить семью в течение года. В долг брали муку, крупы. После войны я пошла работать в колхоз дояркой, мне дали 15 коров, а вообще дают 20, я попросила, чтобы дали как всем. Коров добавили, и я перевыполнила план, надоила много молока. Мне за это дали 3 м сатина голубого цвета. Это была моя премия. Из сатина пошили платье, которое было мне очень дорого. В колхозе были как трудяги, так и лентяи. Наш колхоз всегда перевыполнял план. Мы собирали посылки на фронт. Вязали носки, варежки.
Не хватало спичек, соли. Вместо спичек в начале деревни старики поджигали большую колоду, она потихоньку горела, дымина. От неё брали уголёк, приносили домой и раздували огонь в печи». (Фартунатова Капитолина Андреевна).
«Дети работали в основном на заготовке дров. Работали ученики 6-7 классов. Все взрослые ловили рыбу и работали на заводе. Работали без выходных.» ( Вороткова Тамара Александровна).
«Началась война, братья ушли на фронт, Степан погиб. Три года я работала в колхозе. Сначала нянечкой в яслях, потом на постоялом дворе, где чистила с младшим братом двор., возила и пилила дрова. Работала учётчиком в тракторной бригаде, затем в полеводческой и вообще, шла туда, куда посылали. Заготавливала сено, убирали урожай, опалывала поля от сорняков, сажала овощи в колхозном огороде». (Фонарева Екатерина Адамовна)
В повести Валентина Распутина «Живи и помни» описывается подобная работа во время войны. Одинаковые условия (Усть-Уда и Балаганск расположены рядом, рассказы об общем военном прошлом как будто списаны с одного источника:
« — И нам досталось, подхватила Лиза. — Верно, бабы, досталось? Тошно вспоминать. В колхозе работа- это ладно, это свое. А только хлебушек уберем- уж снег, лесозаготовки. По гроб жизни буду помнить я эти лесозаготовки. Дорог нету, кони надорванные, не тянут. А отказываться нельзя: трудовой фронт, подмога нашим мужикам. От маленьких ребят в первые годы уезжали…А кто без ребят или у кого постарше- с тех не слазили, пошел и пошел. Настена она не одной зимушки, однако, непропустила. Я и то два раза ездила, на тятю тут ребятишек бросала. Навалишь эти лесины, кубометры эти, и стяг с собой в сани. Без стяга ни шагу. То в сугроб занесёт, то еще что — выворачивай, бабоньки, тужься. Где вывернешь, а где нет. Настена он не даст сорвать: в позапрошлую зиму раскатилась моля кобыленка под горку и на завороте не справилась- сани в нег, набок, кобыленку чуть не сшибло. Я билась, билась- не могу. Из сил выбилась. Села на дорогу и плачу. Настена сзади подъехала — я ручьем заливаюсь реву. — На глаза у Лизы навернулись слезы. — Она пособила мне. Пособила, поехали вместе, а я никак не успокоюсь, реву и реву. — Еще больше поддаваясь воспоминаниям, Лиза всхлипнула. — Реву и реву, ниче не могу с собой поделать. Не могу. [1]
Я работала в архиве и просматривала Книгу учёта трудодней колхозников колхоза «Памяти Ленина» за 1943 год. В ней записывали колхозников и работу, которую они выполняли. В книге записи ведутся посемейно. Подростки записаны только по фамилии и имени — Медвецкая Нюта, Лозовая Шура, Филистович Наташа, Страшинский Володя, в общем я насчитала 24 подростка. Перечислялись следующие виды работ: лесозагоговки, заготовки зерна, заготовка сена, дорожные работы, уход за лошадьми и другие. В основном у детей указаны следующие месяцы работы: август, сентябрь, октябрь и ноябрь. Я связываю это время работы с заготовкой сена, уборкой урожая и обмолотом зерновых. В это время надо было провести уборочную до снега, поэтому привлекали всех. Количество полных трудодне у Шуры – 347, у Наташи – 185, у Нюты – 190, у Володи – 247. К сожалению, больше сведений об детях в архиве нет. [Фонд №19, опись №1-л, листы №1-3, 7,8, 10,22,23,35,50, 64,65]
В постановлении ЦК ВКП (б) от 05.09.1941 года «О начале сбора тёплых вещей и белья для Красной Армии» указывался перечень вещей для сбора. Школы Балаганского района также собирали вещи. По перечню заведующей школой (Фамилия и школа не установлены) в посылку вошли: папиросы, мыло, платки носовые, одеколон, перчатки, шапка, наволочки, полотенца, помазки для бритья, мыльница, кальсоны.
Проведение праздников
Несмотря на голод и холод, а так же на такую тяжелую жизнь люди в разных селах пытались отмечать праздники.
« Праздники были, например: когда весь хлеб убран, и молотьба закончена, то проводился праздник “Отмолотки”. На праздниках пели песни, танцевали, играли в разные игры например: городки, прыгали на доске, готовили кочулю (качели) и мячи катали, делали мяч из засохшего навоза.Брали круглый камень и слоями насушивали навоз до нужных размеров. Тем и играли. Старшая сестра шила и вязала красивые наряды и наряжала нас на праздник. На празднике веселились все и дети и старики. Пьяных не было, все были трезвыми. Чаще всего в праздники приглашали домой. Ходили из дома в дом, так как много угощения ни у кого не было.» (Фартунатова Капиталина Андреевна).
« Праздновали Новый год, День конституции и 1 мая. Так как окружал нас лес, выбирали самую красивую елку, и ставили её в клубе. Жители нашей деревни несли игрушки на елку, какие только могут, большинство было самодельных, но были и богатые семьи они уже могли принести красивые игрушки. На эту елку ходили все по очереди. Сначала первоклассники и ученики 4-х классов, потом с 4-5 классы и затем два выпускных класса. После всех школьников вечером туда приходили рабочие с завода, из магазинов, с почты и с других организаций. На праздниках танцевали: вальс, краковяк. Подарки дарили друг другу. После праздничного концерта, женщины устраивали посиделки с алкоголем и разными разговорами. 1 мая проходят демонстрации, на нее собираются все организации» (Вороткова Тамара Александровна).
Начало и конец войны
Детство-это самый лучшей период в жизни, от которого остаются самые лучшие и яркие воспоминания. А какие воспоминания у детей, которые пережили эти четыре страшных, жестоких и суровых года?
Раннее утро 21июня 1941 года. Люди нашей страны тихо и мирно спят в своих постелях, и некто не знает, что их ожидает впереди. Какие муки им придется одолеть и с чем придется смириться?
« Мы всем колхозом убирали камни с пашни. Работник Сельсовета ехал в роли посыльного верхом на коне и кричал “Началась Война”. Сразу же начали собирать всех мужчин и юношей. Тех, кто работал прямо с полей собирали и увозили на фронт. Забрали всех лошадей. Папа был бригадиром и у него был конь Комсомолец и его тоже забрали. В 1942 году пришла похоронка на папу.
9 мая 1945 года мы работали в поле и опять ехал работник Сельсовета с флагом в руках и объявил, что война кончилась. Кто плакал, кто радовался!» (Фартунатова Капитолина Андреевна).
« Я работала почтальоном и тут меня вызывают и объявляют, что началась война. Все плакали в обнимку друг с другом. Мы жили в устье реки Баргузин от нас дальше по течению было еще очень много деревень. Из Иркутска к нам ходило судно Ангара на него помещалось 200 человек и когда началась война, он собирал всех будущих военных. Он был глубоководный и поэтому останавливался в 10-ти метрах от берега, мужики плыли туда на рыбацких лодках. Много было слез пролито. В 1941 году на фронт в армию забирали всех, главное, что бы ноги и руки были целы, и голова на плечах была».
«9 мая 1945 г. Вызвали и сказали сидеть и ждать пока все свяжутся. Вызывают “Всем, Всем, Всем” когда все связались, я всех поздравила “Ребята война кончилась”. Все радовались, обнимались, некоторые плакали!» (Вороткова Тамара Александровна)
Авторский коллектив: А.Н. Сахаров (ответственный редактор), Ю.Л. Дьяков, В.Ф. Солдатенко (Украина), Л.П. Колодникова, Т.С. Бушуева, В.Ф.Зима
Как жили и о чём мечтали дети во время Великой Отечественной войны
Накануне Дня Победы мы решили найти и поговорить с людьми, пережившими Великую Отечественную войну. Их осталось мало, очень мало, поэтому так ценны и важны их живые голоса и воспоминания. Нашим героям — Марии, Рите и Ирине — было на июнь 1941 года 15, 10 и 8 лет. Они пережили лишения и потери, радовались и огорчались, а ещё мечтали.
Мария Павловна Злобина, работник тыла, ветеран труда
Мария Злобина (справа) с подругой, 1946 год
«Когда началась Великая Отечественная война, мне было 15 лет. Война застала меня дома в родной деревне Непрядва в Тульской области Воловского района. Вместе со сверстниками копала окопы и трудилась в колхозе до осени 1941 года.
В деревне хлеба и крупы не было. Мы ели в основном картошку, пекли из неё блины или оладьи. Варили щи из верхних листьев капусты и из свекольной ботвы. Из оставшихся на полях снопов ржи по ночам воровали колоски, молотили их подручными средствами и варили что-то типа похлёбки. А лучший десерт того времени – варёная сахарная свекла.
Потом была оккупация. Немцы ходили по деревне и собирали с каждого двора кур. Моя мама один раз отдала им четыре курицы и больше они к нам не заходили. Корову прятали в снопах сена в сарае, она была нашей кормилицей. Давали ей много воды и сена, чтобы она не мычала и не выдала себя.
В начале 1942 нашу деревню освободили. Когда немцы отступали, было холодно и морозно. Их лошади скользили по льду реки и они их не щадили, застреливали. Меня домашние отправили за водой. И только немцы ушли, буквально за ними следом – широкой линией наши идут. Мне так это хорошо запомнилась: как будто целая армия идёт боевым строем, шириной полкилометра точно. Деревенские встречали Красную армию кто вареной в мундире картошкой, кто самогонкой. А я – вёдрами воды.
6 мая 1942 года сотрудник железнодорожного училища меня и ещё двух девушек и одного юношу из нашей деревни забрал в железнодорожное училище №8 в г. Узловая, где я стала учиться по специальности слесарь паровоза. Училась и одновременно проходила практику – была заготовителем в цехе города Кашира: сверлила, точила, изготовляя шайбочки, гайки. Была ловкая и умелая работница. В цехе холодно, ничего не отапливалось, руки мёрзли без варежек и я ходила греться в кузницу. Проработала в Кашире до 1948 года и после мне вручили медаль за доблестный труд.
Когда училась, жила в общежитии, а раз в месяц можно было съездить домой к маме, но не всегда это получалось – важнее было работать для фронта и победы. Кормили в училище хорошо, три раза в день. Всегда были суп и каша, на день выдавали 650 г хлеба: в завтрак – 200 г, в обед – 250 г, на ужин – 200 г. Обеденный хлеб я продавала, на вырученные деньги покупала маме домой стакан соли и спички, а себе гребешок, зеркальце или заколки.
Мечтала о простой домашней еде, что ела до войны. Разносолов и деликатесов у нас в деревне не было никогда, а хлеб, кусок варёного мяса с картошкой или каша – всегда были на столе. Хотелось обычной еды. На Узловой в мае 1945 года я встретила Победу».
Мария Злобина, начало 50-х годов
Безграничная любовь, доброта и труд — это тоже о Марии Павловне. В свои 92 года она не сидит на месте. Всегда занята чем-то полезным и нужным: поливает цветы, моет посуду, шьёт, подшивает, вяжет, а если не понравится, распустит и снова свяжет. Она умело и ловко готовит домашнюю лапшу и чемпион по котлетам, как уверяет её внучка Екатерина. Вместе они иногда устраивают пир: жарят сало и едят шкварки с чёрным хлебом и «до трясучки» любят жареную, а потом тушёную — до разделения на волокна — свиную пашину.
Рита Ушеровна Островская, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки России, главный научный сотрудник лаборатории психофармакологии, НИИ фармакологии им. В.В. Закусова РАМН, Москва
Риточка Островская с родителями и братом Осей
«Война застала меня в Анапе в детском лагере. Мне было 10 лет. В начале июля 1941 через Ростов возвратилась в Москву, а потом эвакуировалась с мамой и старшим братом в город Березовский, Свердловская область. Местные нас не взлюбили, во-первых, москвичи, во-вторых, они считали нас ярыми коммунистами. Мы дико тогда голодали. И я мечтала, что хозяева дома, где мы жили, выбросили бы свекольную ботву, чтобы можно было её подобрать и что-нибудь из неё сварить.
Однажды со мной произошла ужасная история. Моему брату, студенту свердловского института, достался кофе в зёрнах. Это была часть его пайка. А мы даже представления не имели, что такое кофе: до войны пили только цикорий. И я съела эти зерна, полкилограмма. И попала в больницу с тяжелым отравлением, чуть не умерла. Уже позже, когда мы немного обжились в эвакуации, люди пожалели мою маму, взяли работать на молочную кухню, и это меня спасло. Она стала приносить оттуда какие-то остатки, так и выжили.
Когда вернулись в Москву, здесь уже стало немного получше. Можно было записаться на «суфле» – это было густая и сладкая жидкость, которую продавали в бидонах, как сейчас квас. Норма на человека – 1 литр. Это было нечто! Был ещё один кулинарный шедевр военных лет. Если удавалось купить дрожжи и найти хлопковое масло, жарили эти дрожжи с луком – аромат был будто бы паштет печёночный. Уже в 1944 году, в московской школе иногда давали по пирожку, почему-то с яблоками.
До войны папа покупал за 7 копеек французские сдобные булки, и делал бутерброды с тонко нарезанной колбасой. Мечтала, что бы папа вернулся с войны и вот об этих булках тоже мечтала. Мечты осуществились: папа вернулся и снова покупал мне сдобу, но не долго – он умер вскоре после победы. А вот моя подруга мечтала о «сырковой массе» с изюмом, этот сырок в корзиночке из бересты продавался в довоенное время.
Я хорошо училась, часто ездила в Ленинскую библиотеку и окончила школу с золотой медалью уже в послевоенные годы. В родном городе встретила и победу. Люди выходили на улицу и обнимали друг друга. Это было так, как в кино показывают – в «Летят журавли». Это была незабываемая ночь!
Когда я вспоминаю военное время, видятся мне котелки, в которых давали что-то типа лапши с кусочками картошки. Помню однажды шла, упала и пролила этот суп. До сих пор у меня остался шрам на ноге и шрам души: я так переживала, что оставила всех без еды.
До сих пор рука не поднимается выбросить продукты. Всегда стараюсь даже остатки заморозить или ещё как-то переработать, или доесть. С военных лет осталось уважение к еде.
Рита Островская, (вторая справа) 1949 год, 2 МГМИ, группа 16, лечебный факультет, 2-ой курс
Рита Ушеровна — глава большой семьи. У нее два внука и два правнука. Чрезвычайно активная, милая, умная и проницательная, у нее хватает времени и сил еще и на работу. Она по-прежнему врач — психофармаколог, изучает ноотропные препараты. Не отстаёт от времени, «зависает» в компьютере вообще, и в фейсбуке, в частности.
Ирина Георгиевна Булина, автор книги «Блокадная зима моего детства»
Ирочка Булина, фото 40-х годов
«Я встретила начало войны под Ленинградом, в родном Колпино – небольшом городке, который стоит на реке Ижоре, притоке Невы. Мне было 8 лет. Дети моего поколения всегда играли в войну. Воспитанные на книгах Аркадия Гайдара, смотревшие много раз фильмы «Чапаев» и «Истребители», мы завидовали тем замечательным людям, которые совершали настоящие подвиги и в тайне мечтали: «Вот бы и вправду была война! Мы бы, конечно, очень быстро разбили всех врагов!» К сожалению, скоро война началась взаправду.
22 июня 1941 года мы поехали на катере до Ям на Ижоре, где было хорошее купание. И провели там потрясающий день. А когда вернулись домой, все уже говорили о войне. Правда, многие восприняли это как какое-то недоразумение и были уверены – это на пару недель.
Война подбиралась к нам постепенно и в начале сентября родители приняли решение переехать в Ленинград. Квартиры у нас там не было и первое время мы жили у папы на Металлургическом заводе. 4 сентября блокадное кольцо закрылось, но затруднения с продуктами были еще минимальные: исчез белый хлеб и молоко подорожало, но его можно было достать за 5 руб/литр. Это было недешево, но папа был высокооплачиваемым специалистом и мы могли себе это позволить. Даже работали рестораны, мы с мамой обедали там за 15 рублей. В середине сентября трудности с продуктами уже появились, но голод ещё не ощущался. Никто и не думал, что вскоре наступят времена, когда и за деньги нельзя будет ничего купить.
Помню страшный пожар на Бадаевских продовольственных складах во второй декаде сентября. Казалось, всё небо над городом заволокло чёрным дымом. В воздухе горьковато пахло жжёным сахаром. Сахар горел, плавился и тёк по улице, как лава, вбирая уличный мусор, а потом застывал коричневой карамелью. Люди отковыривали и собирали эти потёки. Было уже понятно, что грянет голод. Продуктовые нормы после этого пожара резко сократились.
Зима в тот год выдалась невероятно морозная. Но вечерами долго не давал заснуть не холод, а невыносимое чувство голода. После скудной еды оно не проходило совсем, а лишь немного приглушалось. А со временем притупилось и стало просто частью существования. Нам ещё повезло, мы могли долгое время понемногу пить чай и кофе из бабушкиной коллекции, которую к счастью вывезли из Колпина в Ленинград – она была страстной любительницей чаепития. Мы растянули её до конца декабря. Использованную заварку и кофейную гущу не выбрасывали – из них потом жарили лепёшки, маленькие как печеньица, на олифе или касторовом масле, которое мы случайно нашли в аптечке. Пищевых отходов, в нашем нынешним понимании этого слова, вообще, не стало. Например, очистки от картошки мы натирали на тёрке и пекли из них какое-то подобие лепёшек.
В середине декабря 1941 года выдачи продуктов (жиров, круп, сладкого) не было по нескольку дней. Давали только «хлеб», но то, что называлось хлебом, было невесть чем, с небольшим добавлением муки. И нормы этого «хлеба» были мизерными. На иждивенца с ноября на сутки полагалось 125 г, на работающего – 250 г! Даже спустя много месяцев после эвакуации папа не мог избавиться от привычки после еды сгребать в ладонь хлебные крошки и отправлять их в рот. Это происходило помимо воли.
Помню, как безумно хотелось сладкого. Однажды я нашла фантик от довоенной конфеты «Чио-чио-сан» и сосала эту обёртку два дня. Потом как карамельку сосала янтарные бусины из бабушкиного украшения. Один раз мы с маминым братом затеяли мазохистскую словесную игру: вспоминали, что из вкусного ели до войны. И понятно, почему на нас ворчала бабушка. Все искали способы хоть как-то отвлечься от еды, поэтому с куклами я тоже играла мало. Ведь они должны были ходить друг к другу в гости, а гостей нужно угощать. Играть в это было просто невозможно.
Я до сих пор не люблю перебирать крупу. Однажды в январе 1942 года мама выменяла на рынке что-то из своих вещей на 1 кг ободранного овса и кусок жмыха (комбикорма). Мне давали задание перебирать и шелушить руками по зёрнышку, пока не наберётся моя порция – кофейная чашечка. Я чистила и загадывала: «Если я за полтора часа начищу полную чашку, мама вернётся живая после похода за продовольствием и водой». Очень хотелось грызть даже сырой и нечищеный овёс, но меня останавливала необходимость выполнить зарок.
31 марта 1942 года нас эвакуировали из Ленинграда. 15 апреля мы оказались в Тюмени. В Тюмени продукты продавали, но менять нам было уже нечего – чемодан у нас украли в санпропускнике города. Мешок картошки стоил 1200 рублей – вся папина зарплата инженера на фанерном заводе. Мама устроилась бухгалтером в заводскую столовую – место «хлебное», но вынести она ничего не могла. Правда, ей иногда удавалось пронести для меня половину бублика в лифчике.
Как же все ждали Дня победы – и дождались! И такое чувство единения народа я помню только 12 апреля 1961 года, когда Гагарин полетел в космос».
Друзья Ирочки Булиной (первая слева), Колпино, накануне 22.06.41 года
В этом году Ирине Георгиевне исполнится 85 лет. Ее активности можно только позавидовать! Застать дома Ирину Георгиевну непросто – то она в Совете Ветеранов, то на очередном мероприятии, посвященном Великой Отечественной войне. Ирина Георгиевна считает своей миссией рассказать сегодняшним школьникам правду о войне и сохранить важную часть истории нашей страны, поэтому она – частый гость открытых уроков в московских школах. Да ещё и помогает внучке с правнуками – двумя непоседами пяти и трёх лет.